Джеймс Экин

Почему надо быть католиком

Лекция для протестантов

Введение

Меня попросили кратко рассказать, почему надо быть католиком. Будь у меня побольше времени, я, конечно же, мог бы очень долго об этом говорить. Но сейчас придется ограничиться лишь кратким и поверхностным изложением вопроса о правоте католичества. Кое-что придется оставить без внимания. Например, спор об оправдании. У многих протестантов и католиков существует ложное представление, как будто по этому поводу мы совершенно расходимся, и представления наши несовместимы друг с другом. Это не так, и я хотел бы показать, почему, когда у меня будет такая возможность. Но поскольку спор об оправдании не является той точкой, к которой католики и протестанты никак не могут найти общего подхода, о нем у нас сейчас речи не пойдет. Итак, почему же человек становится католиком?

Обо мне самом

С тех пор, как в двадцать лет я стал христианином, я страстно изучал Писание. Больше всего мне хотелось стать протестантским служителем - либо пастором, либо профессором протестантской семинарии. Я был стопроцентным кальвинистом и принадлежал к консервативной пресвитерианской церкви. Но с течением времени я стал натыкаться в Писании на вещи, не согласовывавшиеся с протестантской теологией. Наконец, их число превысило критическую массу, и мне пришлось предпринять полный и свободный пересмотр своих богословских категорий, чтобы понять, прав ли протестантизм.

В конце концов я пришел к выводу, что это не так. Я был вынужден заключить, что, несмотря на то, что в протестантизме содержится множество доктринально здравых элементов, он - во всех своих формах - попросту не является библейской верой, а католичество является. Поэтому моя совесть потребовала, чтобы я присоединился к Католической Церкви.

Почему надо быть католиком?

На этот вопрос можно дать множество ответов - столько же, сколько на вопрос "Почему надо вообще быть христианином?". Некоторые из ответов на них касаются тех преимуществ, которые христианство - и католичество в частности - приносит в жизнь человека, семьи и общества. Это не так плохо. В самом Писании часто говорится о том же самом, когда речь идет о необходимости принять истинную веру: "Что пользы, братия?..", "Избери жизнь..."

Но есть и еще один ответ, потаенный, не зависящий от тех благ, что дают христианство и католичество. Ответ этот - один и тот же на оба вопроса. "Потому, что здесь истина".

Далее я хотел бы в общих чертах показать, что привело меня к осознанию истинности не только христианства вообще, но и католичества в частности.

Папство

Один из вопросов, приведший к тому, что объем обнаруженных мною в Писании расхождений с протестантской теологией превысил критическую массу, касается служения Папы. Будучи протестантом, я верил, будто в Мф 16:18 Иисус не говорит, что Петр становится камнем, на котором Он создаст Церковью Свою. Я считал, что Иисус противопоставляет Петра скале, под которой, как мне казалось, подразумевается исповедание Иисуса Христом. В поддержку такого понимания текста я подчеркивал разницу между греческими словами "Петр" (petros) и "скала" (petra). Подобно многим протестантам, я полагал, что petros означает "небольшой камешек", а petra - "большая скала". Иисус, таким образом, уничижает Петра и его значимость по сравнению с огромным и важным откровением, согласно которому Он - Мессия. Но аргумент этот попросту несостоятелен.

1. В греческом языке I века слова petros и petra отнюдь не означали "небольшой камешек" и "большая скала". Как указывает Д. А. Кэрсон в комментарии на Евангелие от Матфея в книге "The Expositor's Bible Commentary", эти слова имели такое значение в ранней греческой поэзии, но к I столетию по Р. Х. различие между ними исчезло, и они стали синонимами (D. A. Carson, EBC 8:368).

2. Кроме того, как замечает Кэрсон, "арамейское слово kepa, переведенное на греческий [как petros], означает "(массивный) валун, скала" (EBC 8:367), а не "камешек".

3. Использование двух различных форм связано исключительно со стилистической вариацией. Чрезмерные повторы режут слух; поэтому - чтобы их избежать - в языке появляются местоимения.

4. Нельзя не признать, что в повседневной речи современного носителя английского языка стилистическая вариация может быть еще более заметной, чем здесь. Если бы я был администратором больницы и собирался выступать на публичном мероприятии, где объявил бы, что один из моих лучших врачей - доктор Роберт Стоун - назначается главным терапевтом нового отделения, я вполне мог бы сказать: "Истинно говорю тебе, Боб, ты - Стоун (то есть Камень), и на камне сем (on the rock) я создам целое отделение". Никто бы не подумал, будто я имею в виду кого-либо кроме доктора Стоуна. А ведь этимологическая разница между английскими словами stone и rock куда больше, чем между греческими petros и petra. 5. Даже если предположить - вопреки лингвистическим свидетельствам - что эти два выражения означают соответственно "небольшой камешек" и "большая скала", это еще не будет значить, что Иисус в своих словах уничижает Петра. Противники примата Петра предполагают, что если между двумя словами есть противоречие, оно должно быть антитетическим: "Я говорю тебе, Петр, ты - очень маленький камешек, а на огромной скале признания Меня Христом Я создам Церковь Мою". Но это всего лишь предположение, причем бездоказательное. С таким же успехом противопоставление может быть синтетическим: "Я говорю тебе, Петр, что сейчас ты кажешься маленьким камешком, но на той огромной скале, которой ты являешься на самом деле, Я создам Церковь Мою".

Так я понял, что стандартный аргумент протестантов, отрицающих, что Петр есть камень, не работает. Но однажды, когда я читал 16-ю главу Матфея, экзегетическая структура обращенной к Петру речи Иисуса стала для меня кристально ясна, и я обрел позитивные доказательства того, что, если читать текст на основании здравого смысла, Петр, несомненно, оказывается тем самым камнем.

В Мф 16:17-19 Иисус делает три утверждения. Все три начинаются с предпосылки, касающейся Петра. За ней следует двухчастное продолжение, состоящее из контрастного противопоставления (человеческое и божественное откровение, действие Христа и действие Сатаны, небесное утверждение того, что связано, и того, что разрешено на земле). Продолжение развивает сказанное в предпосылке.

Представленная в таблице экзегетическая структура отрывка не допускает иного толкования:

- Утверждения 1 и 3 имеют своим основным субъектом Петра, следовательно, утверждение 2 - тоже;

- Утверждения 1 и 3 это благословения, даруемые Петру, следовательно, утверждение 2 - тоже;

- Продолжения утверждений 1 и 3 развивают смысл соответствующей предпосылки, следовательно, продолжение утверждения 2 развивает смысл предпосылки к утверждению 2.

Перед лицом этих фактов, а также других, в которые у меня сейчас нет времени вдаваться, я был вынужден заключить, что Петр действительно является тем камнем, о котором говорил Иисус.

Многие протестантские экзегеты соглашаются с этим. Однако они тут же стараются пресечь какое-либо практическое следствие из этого факта - прервать цепь рассуждений и изолировать данное, чтобы оно не могло привести к экклесиологическим выводам. Обычно они признают, что Петр это камень, после чего уверяют читателей - без всяких доказательств - что из этого нельзя вывести тех притязаний, которые связывают с Петром католики. Сами эти притязания остаются без внимания.

Нельзя оставаться честным человеком и в то же время вот так запросто перекрывать ход мысли, нельзя относиться к тому, что Петр есть камень, как к изолированному богословскому факту, подвесив его в воздухе и не давая ни с чем другим соприкасаться. Из него необходимо делать практические выводы - как и из всего, что дает нам Писание. Если же позволить себе это, становится ясно, что Петр и в самом деле главный из апостолов - de jure, а не только de facto. Это осознание пришло ко мне, когда я еще был протестантом. Я сказал себе: "Хорошо, что Петр это не камень, потому что будь он камнем, он оказался бы главным апостолом, а будь он главным апостолом - после того, как Иисус вознесся на небеса, он остался бы за все отвечать". Когда же я понял, что Петр это и есть камень, мне пришлось заключить, что он был земным руководителем Церкви в отсутствие Иисуса, после чего я понял, что это, в сущности, и есть основное определение поста Папы.

Но уникальная роль Петра как главного из апостолов не ограничивается Мф 16.

- В Лк 22 Иисус отвечает на вопрос о том, кто из апостолов должен "почитаться большим", речью, состоящей из трех частей. Сначала он объясняет принцип христианского главенства (главенство это служение), потом - заверяет апостолов, что им уготовано важное место в Его Царстве ("сядете на престолах") и, наконец, поручает Петру особое пастырское попечение об остальных апостолах ("утверди братьев твоих"). Все сказанное - ответ на вопрос о том, кто из апостолов главный, и ответ этот совершенно ясен. Иисус дал Петру особую роль пастыря над остальными апостолами и особо молился о том, чтобы Петр эту роль выполнил.

- Аналогично и в Ин 21 Иисус указывает на особую роль Петра в качестве пастыря над остальными апостолами. Иоанн пишет, что при этой сцене присутствуют главные ученики Иисуса - апостолы. Иисус же приводит Петра к троекратному исповеданию (чтобы уравновесить прежнее трехкратное отречение). Он спрашивает Петра: "Любишь ли ты Меня больше, нежели они?" Кто такие эти "они"? - это остальные апостолы. Именно среди них Иисус выделяет Петра и подтверждает его пастырскую роль, говоря ему: "Паси агнцев (или овец) Моих". Вводные слова, указывающие на особое положение Петра среди апостолов, позволяют включить их в число тех, кто оказывается под его пастырским попечением ("овец" Иисуса).

Католическое учение, которое я понял, верно, если верна доктрина о папской безошибочности. Бог всегда обеспечивал Своему народу средство, при помощи которого люди могли обретать уверенность в учении о Нем. В ранние дни Ветхого Завета первосвященник, чтобы вопрошать Господа, служил с уримом и туммимом. Постольку Бог не лжет (хотя Он и не всегда отвечал на вопросы первосвященника), ответ всегда был верен. Следовательно, с постом первосвященника была связана безошибочность ex officio.

Эта харизма (дар) безошибочности могла иногда использоваться и без урима и туммима. В Ин 11 Иоанн говорит о том, что первосвященник Каиафа, сам того не осознавая, пророчески - Святым Духом - "предсказал, что Иисус умрет за народ". Сделано это было, как подчеркивает евангелист, исключительно в силу его поста ("будучи на тот год первосвященником"). Вне всякого сомнения, нравственные качества Каиафы или его личные отношения с Богом были тут ни при чем, ведь это был тот самый первосвященник-саддукей, который решил, что Мессия должен умереть - собственно говоря, в момент произнесения пророчества он как раз плел заговор с целью погубить Мессию. Следовательно, речь идет исключительно о харизме безошибочности ex officio ("в силу поста"), не связанной ни с моральным обликом того, кто этот пост занимает, ни с чем-либо еще.

Поняв это, я сказал себе: "Хорошо, что католики ошибаются, считая Петра камнем, потому что в противном случае у них был бы великолепный аргумент в пользу папской безошибочности".

И, как ни странно, несмотря на личные нравственные просчеты Петра, в том числе - на его троекратное отречение от веры ("Не из учеников ли Его и ты?" - "Нет", см. Ин 18:25), Петр продолжал при определенных обстоятельствах пользоваться харизмой безошибочности. Даже то, что Павел укорил Петра за его поведение, ему не помешало.

Когда люди путают ограниченную безошибочность папских суждений с безгрешностью или с полной безошибочностью, я часто вытаскиваю этого туза из рукава и говорю: "Помню, был один Папа, который отрекся от христианской веры, получил публичную взбучку от величайшего из своих кардиналов, а потом взял и написал две совершенно безошибочных энциклики. Звали его Симон Петр, а энциклики эти вы можете найти в своем экземпляре Нового Завета".

Церковь

То, что Петр это камень, на котором стоит Церковь, влияет на нашу экклесиологию.

Некоторые, пытаясь этому воспрепятствовать, утверждают, будто его роль состоит лишь в открывании врат Царства для евреев и для язычников. После того, как заканчиваются события, описанные в Деян 2 и 10, роль Петра исполнена. Но теория эта несостоятельна по той простой причине, что власть "разрешать" совмещена с властью связывать. Если бы "разрешение", то есть открытие, развязывание, следовало интерпретировать как право проповедовать Евангелие и принимать в Церковь новые народы, Петр имел бы также и право отказываться от проповеди и отказывать определенным этническим группам во вхождении в Церковь. Это явно противоречит замыслу Христа, о котором намеками говорится в Евангелиях и открыто - в Посланиях Павла: создать многонациональную мессианскую общину, в которой есть место каждому. Значит, вся эта теория ложна.

Вторая причина ее ошибочности заключается в том, что она совершенно не принимает во внимание значения понятий "связывать" и "разрешать" в еврейском языке. Слова эти не относятся к числу метафор, о смысле которых приходится гадать. В раввинистической лексике они имели прочно установившийся узус, и нам достоверно известно, что они означали. Вкратце, их использовали, чтобы передавать следующее:

1. Возможность устанавливать, изменять и отменять авторитетные правила поведения в общине. Правила эти назывались (и до сих пор называются) у евреев галахой (halakah). Например, правило, согласно которому нельзя есть блюда, состоящие одновременно из мясных и молочных продуктов, это галаха, основанная на данном в Писании запрете варить козленка в молоке его матери. Многие указания галахи были бессмысленны, и Иисус осуждал иудейские власти за их установление: "и вам, законникам, горе, что налагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и одним перстом своим не дотрагиваетесь до них". Но в то же время самого права властей давать еврейскому обществу галаху Он не отрицал. Напротив, в Мф 23 Он подчеркивает, что они сидят "на Моисеевом седалище" и, следовательно, любой средний человек обязан соблюдать, "что они велят вам соблюдать" (но не поступать подобно им, поскольку они ведут себя лицемерно).

Здесь, в Мф 16, Иисус дает Петру власть предписывать галаху христианской общине, а позднее (Мф 18:18) Он распространяет это право и на остальных апостолов. Поскольку каждой общине необходимы правила поведения и возможность их устанавливать, изменять и аннулировать, христианская Церковь всегда признавала эту власть за своими руководителями (например, они определяли, когда дни поста, когда - воздержания, когда - праздника и т. п.).

2. Другой устоявшийся смысл выражения "вязать и разрешать" относится к прощению или непрощению грехов. Поскольку сейчас для нашей темы он большого значения не имеет, в его подробности мы вдаваться не будем.

Подробнее об этих двух смыслах можно почитать в книге Самуила Лахса "Раввинистический комментарий к Новому Завету" (A Rabbinic Commentary on the New Testament by Samuel Lachs, Hoboken, NJ and New York, NY: KTAV/ADL, 1987, стр. 256, 270). Поскольку ее, вероятно, не так просто достать, позволю себе привести небольшую цитату из "Еврейской энциклопедии":

"ВЯЗАТЬ И РАЗРЕШАТЬ (ивр. asar ve-hittir)... Раввинистическое выражение, означающее "запрещать и дозволять". На власть вязать и разрешать всегда претендовали фарисеи. При царице Александре фарисеи, как пишет Иосиф ("Иудейская война", 1:5:2) "стали управителями всех общественных дел, и получили полномочия изгонять и возвращать всякого, кого хотели, а также вязать и разрешать"... Власть "вязать и разрешать", то есть запрещать и дозволять (Талмуд: Хагига 3b) имели различные школы, они могли также связывать любой день, объявляя его постным (Талмуд: Таанит 12a). Эта власть, во все века Синедриона воплощенная в раввинате, получала свое окончательное утверждение от небесного суда (Сифра, Емор, 9; Талмуд: Маккот 23b).

В этом смысле Иисус, назначая учеников своими наследниками, использовал знакомую им формулу (Мф 16:19, 18:18). Этими словами он буквально наделил их теми же полномочиями, которые принадлежали книжникам и фарисеям, тем, кто "связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их", то есть "разрешить", что было в их праве (Мф 23:2-4). В этом же смысле второе послание Климента к Иакову II ("Климентовы проповеди", Введение (221 г. по Р. Х.) представляет Петра как того, кто назначил Климента своим преемником, говоря: "Я передаю ему власть вязать и разрешать, дабы все, что он предпишет на земле, было приказано на небесах; ибо он станет связывать то, что дóлжно связывать, и разрешать то, что дóлжно разрешать, как знающий правила Церкви". (Jewish Encyclopedia 3:215).

Знание фактов, касающихся Петра и значения слов "вязать и разрешать" позволяет нам понять экклесиологию Иисуса.

Вопреки протестантским утверждениям, будто бы единственная вселенская Церковь, которую хотел создать Иисус, это Церковь незримая, составленная из всех верующих, Писание говорит, что он всецело желал, чтобы Его Церковь была на земле зримым, воплощенным институтом. В Евангелиях Иисус лишь дважды употребляет слово ecclesia - в Мф 16:18 и 18:18. Именно в свете этих двух фрагментов должны мы понимать экклесиологию Христа, и именно они не допускают толкования, касающегося Церкви незримой и лишенной власти. В этих отрывках можно отметить следующее:

1. Иисус дает Петру "ключи" от Своего Царства, подобно тому, как в Ветхом Завете ключник Елиаким имел ключи от дома своего господина Давида (Ис 22). Петр, таким образом, становится новым ключником дома нового Давида.

2. Поставляя Петра в качестве Своего ключника, Иисус делает его земным предводителем дома в Свое отсутствие. Но "незримой" (неинституциональной, лишенной власти) совокупности верующих предводитель не нужен.

3. Иисус дает Петру власть вязать и разрешать, что относится к установлению, изменению и отмене авторитетных для общины правил поведения. Но незримой совокупности верующих такие дисциплинарные правила не нужны - они необходимы лишь зримым институтам.

4. Иисус обещает, что врата шеола никогда не одолеют Церковь. Это как минимум означает, что Церковь никогда не погибнет. Но незримой совокупности верующих нет нужды в подобном обещании, поскольку многие из них уже пребывают на небесах.

5. В Мф 18, говоря о Церкви, Иисус указывает, что она имеет власть отлучения ("а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь", т. е. как чужак; отсюда - экскоммуникация, или отлучение). Лишь видимые, институциональные организации имеют возможность отсекать зараженных членов, пытающиеся остаться в их среде.

Эти обстоятельства (плюс к тому - еще некоторые, на которые у меня сейчас не хватит времени) указывают, что Иисус понимал Свою Церковь как зримую, институциональную, а не просто как совокупность всех верующих. Поскольку Он говорит о ней в единственном числе - "Моя Церковь" - мы знаем, что Его Церковь это единое зримое учреждение, а не собрание зримых учреждений, как это выглядит согласно протестантской модели. Иисус сказал "Моя Церковь", а не "Мои Церкви".

Так же понимали идею Церкви Христовой и ранние христиане. Как указывает историк древней Церкви Дж. Келли, у них не было концепции "незримой Церкви" (см.: J. N. D. Kelly, Early Christian Doctrines), созданной в эпоху протестантской Реформации исключительно затем, чтобы оправдать откол от Церкви зримой.

Поскольку во фрагменте, где Иисус обещал, что Его Церковь никогда не исчезнет, Он подразумевал под Церковью единое зримое учреждение, мы имеем обетование Христа, что основанное Им в качестве Его Церкви единое зримое учреждение пребудет вечно, и, следовательно, оно сохранилось на земле до сего дня, будучи объединено дисциплинарной властью, которой Он поручил управление членами этого учреждения.

Следовательно, чтобы быть членом Церкви Христовой, человек должен найти христианскую Церковь, существующую с I века в качестве единого зримого учреждения. Учреждение такое существует лишь одно: Католическая Церковь.

В отличие от любой другой, возникшей позднее и привлекшей к себе членов других объединений, Католическая Церковь - и она одна - существует в качестве единого зримого учреждения с I века. Она - изначальная христианская Церковь. Она - Церковь, основанная лично Иисусом Христом. Она пребудет до скончания мира. Врата ада не могут одолеть ее. Она учит, как власть имеющая, ибо Он дал ей власть. И для того, чтобы воистину соединиться - телом, а не только духом - с Церковью Христовой, человек должен войти в Католическую Церковь.

Sola Scriptura

Теперь, когда я осветил вопросы о папстве и экклесиологии и кратко показал, почему протестантский подход к ним неправомерен, я хотел бы рассмотреть основную проблему, возникающую в связи с протестантизмом - источник всех прочих его доктринальных затруднений. Это учение о sola Scriptura, которое, как вы знаете, считается официальным принципом Реформации.

Изначально Лютер выдвинул доктрину о sola Scriptura с целью защититься от ряда нареканий в свой адрес. Он создал собственное, особое учение об оправдании, касательно которого сделал ряд крайне необычных заявлений (впоследствии, в ходе Реформации, его ученики отказались от некоторых классических лютеровских положений). Также Лютер желал опровергнуть многие другие католические доктрины. Однако, поскольку и ранние Отцы Церкви, и учение Магистериума противоречили новым позициям Лютера, ему пришлось отказать Отцам и Церкви в праве доктринальной власти, способной исправить его понимание Писаний. Отцов и Магистериум он расчленил, утверждая, что обязательным основанием любого учения должно быть лишь Писание. Другие протестантские лидеры, отстаивавшие столь же или даже более радикальные позиции, признавали, что для защиты своей интерпретации Писания им необходимо поступить таким же образом. Так доктрина о sola Scriptura широко распространилась в протестантских кругах.

Забавно, что "формальный принцип" Реформации был, собственно, изобретен для защиты ее "материального принципа" (т. е. учения о sola fide). Обычно материя наполняет форму, а не форма подгоняется под материю. В данном же случае можно сказать, что хвост виляет собакой.

В протестантских кругах существовало множество разногласий о том, что означает формула sola Scriptura (равно как и касательно формулы sola fide). Однако современные протестанты, особенно - те, кто не ставит особого ударения на частных откровениях, характерных для харизматического движения, в основном сходятся в своем понимании того, как этот принцип должен действовать на практике. Согласно их мнению, которое разделял в бытность свою протестантом и я, любые богословские предположения, которые не могут быть доказаны, исходя из одного Писания без привлечения других источников, должны считаться не обязательными для веры догматами, а, в лучшем случае, дозволенными рассуждениями. Метод доказательства из одного Писания предлагается следующий: утверждение должно подтверждаться Писанием либо путем нахождения прямой цитаты, либо посредством его вывода из одного или нескольких стихов. В любом случае, стихи эти надлежит интерпретировать, исходя из грамматико-исторического метода, а любой другой способ не может считаться дающим обязательные, то есть доктринальные, результаты. Это понимание принципа sola Scriptura наиболее широко распространено в протестантском сообществе, так что именно о нем я и намерен здесь говорить.

Для начала могу со всей прямотой заявить, что доктрина эта попросту не библейская.

Прежде всего, этот принцип никогда не применялся в ходе написания Библии. Все и каждый человек, живший в библейском мире, в поисках Слова Божия полагался на внебиблейские способы общения. Сюда входили личные сны, видения, урим и туммим, речи пророков и апостолов. Методы эти были по преимуществу устными (пророки по большей части ничего никогда не писали, как и большинство апостолов, а передавали Слово Божие, полученное ими бесписьменным образом). Как утверждается в Евр 1, Бог "многократно и многообразно" говорил "издревле отцам". Обратите внимание - здесь написано, что Бог говорил, а не писал. В довершение всего Павел продолжает: Бог "в последние дни сии говорил нам в Сыне", а, опять же, не писал.

Подчеркивание устной, а не письменной, формы общения с Богом отражает то обстоятельство, что культура библейского мира была в первую очередь слуховой, а не документальной. Некоторые записи все же делались, но их было трудно копировать, а читать их, в любом случае, могли лишь те, кто владел грамотой. Огромное большинство людей читать не умело, поэтому столь большую важность приобретало чтение Писания вслух.

Поскольку Писание предполагает, что средний человек сталкивается с ним в устной форме, оно не рассчитано на тех, кто сидит и читает книгу - занимается библейскими исследованиями, как того требует sola Scriptura, если кому-то требуется охватить все учение Библии, а не просто несколько стихов, которые он услышал от кого-то еще.

Библейское общество также можно назвать культурой "высокого контекста", в которой предполагается, что бóльшая часть известна аудитории документа и, следовательно, вносить ее в текст нет нужды. Американское же и европейское общество, напротив, относятся к культурам "низкого контекста", то есть тем, в которых умолчанию подлежит весьма немногое, поэтому наши документы имеют тенденцию к описанию отдельных вопросов в максимальных подробностях (в качестве примера можно привести хотя бы данную статью).

Итак, будучи документами, созданными в рамках культуры высокого контекста, Писание многое предполагает, не говоря об этом в тексте. Видя лишь сам текст и не позволяя иным факторам влиять на его прочтение, последователь учения о sola Scriptura неизбежно приходит к ошибочным интерпретациям, поскольку относится к Писанию как к исчерпывающему отражению библейского мировоззрения, каковым оно в действительности не является. Например, нигде в Писании напрямую не говорится, кто должен быть крещен (только верующие или же верующие и их дети) или как это следует делать (путем погружения, обливания, окропления или еще каким-нибудь из допустимых способов). Почему эти вопросы не затрагиваются? Потому, что Библия написана для людей, которые либо (а) уже были крещены и знали ответы на эти вопросы из практики Церкви, либо (б) являлись кандидатами ко крещению и вскоре должны были их узнать, опять же, из практики Церкви. Ответы на два этих вопроса, не дающих спокойно жить всему протестантскому миру, получить сложно, поскольку Писание их не дает. Оно предполагает, что человек узнает их из практики Церкви.

Однако защитникам sola Scriptura приходится предпринимать попытки сделать из Писания документ, отвечающий их потребностям. Если бы кто-нибудь подошел к человеку, жившему в библейские времена - хоть в ветхозаветные, хоть в новозаветные - и предложил ему строить свои верования исключительно на том, что написано, тот поскреб бы в затылке и счел вас сумасшедшим. Скорее всего, человек этот к тому же оказался бы неграмотен, и доступ к Писанию у него был бы ограниченным. Кроме того, он принадлежал бы к обществу, основанному на культуре высокого контекста, или устной традиции (поскольку контекст этот приходилось передавать устно, раз он не мог быть передан письменно) и решил бы, что вы ничего не понимаете ни в жизни, ни в письменности. И, наконец, он указал бы вам на примеры того, как Слово Божие передается в его дни и помимо Писания. Скажем, если бы кто-то во времена Павла предложил члену Церкви в Фессалониках отказаться от всего, что Павел говорил ему устно, и обращать внимание лишь на то, что тот написал, это звучало бы диковато. Ведь именно этой местной Церкви - особенно ей, поскольку у нее возникали проблемы с фальшивыми посланиями - Павел специально напоминал, чтобы там принимали в расчет сказанное им устно.

Поскольку в библейские времена sola Scriptura никогда не практиковалась, для того, чтобы требовать придерживаться этого учения от нас, пришлось бы произвести полномасштабный переворот в парадигме теории познания - переворот совершенно беспрецедентный в истории отношений между Богом и человеком. Если это радикальное изменение богословского метода должно было последовать по смерти апостолов, они, несомненно, предупредили бы нас об этом. В Библии были бы отрывки - более того, без них никак, ведь тогда, если принять теорию sola Scriptura, устная передача апостолами этой мысли все равно бы "не считалась" - в которых апостолы писали бы: "Вот что, ребята, когда мы помрем, соберите все, что мы написали, и придерживайтесь только этого; забудьте все, что мы сказали помимо писаний - все учение и все заповеди, что мы вам дали; это все не важно. Ах да, еще: позаботьтесь, чтобы у вас у всех было по экземпляру наших писаний, поскольку каждый из вас должен будет их читать и сам нести ответственность за понимание, а остальные смогут в лучшем случае давать ему советы".

Надо ли говорить, что таких фрагментов в Библии нет. Вместо них мы находим отрывки о том, как апостолы заботятся об устной передаче своего учения (см. ниже).

Конечно же, протестанты испробовали ряд фрагментов - по отдельности или вместе - для подкрепления доктрины о sola Scriptura. Однако все эти попытки оказались тщетны. Обычно это связано с тем, что если они вообще что-то доказывают, то доказывают слишком много: обращаются к ситуациям, имевшим место в библейскую эпоху. Ведь если принцип sola Scriptura имеет силу для кого-либо вообще, то он касается и тех, кто жил во времена, когда Библия еще только писалась - в те времена, относительно которых мы уж совершенно точно знаем, что sola Scriptura не была в воле Божией.

Для того, чтобы использовать какой-либо отрывок или набор отрывков для доказательства учения о sola Scriptura, приходится утверждать, будто после смерти апостолов произошел основательный сдвиг богословской парадигмы, вследствие которого те, кто их слушал, должны были забыть все, что им было сказано устно, и, следовательно (только тогда, а не прежде) перейти к чтению одного лишь Писания. Понятно, что ничего подобного в самой Библии не говорится.

Тот факт, что доктрину о sola Scriptura невозможно обосновать, исходя из одного Писания, является основным проблемным местом всей этой теории. Ведь если любой теологический постулат должен доказываться из одного Писания, значит, это должно касаться и самого учения о sola Scriptura. Если же это невозможно, получается, что теория опровергает самое себя. Она подрывает свои собственные основания, она подобна прочим самоопровергающим утверждениям вроде того, что "все обобщения ложны" и, как и они, ошибочна.

Итак, поскольку принцип sola Scriptura не может быть доказан, исходя из одного Писания, мы видим, что он опровергает сам себя и, следовательно, ложен. Писание же предполагает, что для формирования вероучения человек обращается и к другим источникам, а именно - к умонастроению апостолов, к той призме, через которую сами апостолы читали Писание. Исторически призма эта получила у христиан название "апостольской Традиции" или "Священного Предания".

Сверившись с тем, что говорит Писание, понимаешь, что "предание" в Библии - слово отнюдь не ругательное, что бы там ни говорили по радио проповедники-фундаменталисты. Точнее говоря, Писание отвергает чисто человеческие традиции как недостоверные и опасные (Мф 15:1-9, Кол 2:8). Но это - меньшинство случаев. В большей же части отрывков, в которых говорится о преданиях, речь идет о преданиях апостольских, и традиция представляется в позитивном свете.

- В 1 Кор 11:2 Павел хвалит Коринфян за то, что они держат предания так, как он передал им. Следовательно, придерживаться апостольской традиции похвально.

- В 2 Фес 2:15 Павел повелевает Фессалоникийцам придерживаться всех апостольских преданий, полученных ими, будь то словом или писанием. Следовательно, придерживаться апостольской традиции не только не предосудительно, но и, напротив, необходимо, и это - действующая заповедь Нового Завета, нигде и никогда не отмененная.

- В 2 Фес 3:6 Павел повелевает Фессалоникийцам удаляться от всякого, кто отказывается жить в согласии с переданным им преданием. Непослушание апостольской традиции - наказуемое преступление.

- И, наконец, в 2 Тим 2:2 Павел велит Тимофею принять то, что тот слышал от Павла при многих свидетелях - то есть устное учение Павла, сиречь апостольскую традицию - и передать верным людям, способным научить других. Поскольку Павел ожидает скорой смерти и в этом последнем своем послании говорит, что закончил свое поприще и готовится стать жертвой, он ожидает, что выполнит Тимофей его поручение уже после его смерти. Выходит, что Павел излагает здесь принципы апостольской преемственности, и перечисляет четыре поколения: свое собственное, Тимофеево, тех, кого обучит Тимофей, и их учеников. Нет нужды говорить, что эта цепочка выходит за пределы апостольского века, и, следовательно, Павел предписывает апостольскую преемственность, имеющую своей целью обеспечение передачи устного апостольского учения в эпоху послеапостольскую. Он не говорит Тимофею "собери то, что я писал разным людям", но повелевает тому придерживаться сказанного при многих свидетелях.

Естественно, мы находим, что ранние Отцы Церкви имели в точности то же самое понимание этого вопроса.

Никто не бросался сломя голову вносить в канон те и только те книги, которые относились к подлинному Писанию. Спешки не было, поскольку передача апостольской веры была гарантирована Христовым обещанием Святого Духа, Который обеспечит ее сохранение благодаря апостольской преемственности. Шаги в направлении канонизации Писания Церковь стала предпринимать лишь тогда, когда начали появляться еретические евангелия и послания, не соответствовавшие апостольской вере.

Как же проверяли, что принадлежит к Писанию, а что нет? Признавалось, что Писание должно содержать все богодухновенные книги, и только их. Признавалось также, что книги эти должны были быть апостольскими - то есть либо написанными, либо одобренными апостолами. Но как же узнавали, какие книги написаны или одобрены апостолами? Применялось два "теста", основанных на традиции:

1. Если книга расходилась с верой, переданной через апостольскую традицию, ее отвергали. Таким образом, предание использовалось в качестве материального критерия каноничности.

2. Если книга не имела за собой историю того, что ее считали апостольской, ее отвергали. Таким образом, предание использовалось в качестве формального критерия каноничности.

Без этой двойной проверки традицией невозможно определить канон Писания. Человеческое знание того, какие книги богодухновенны основано на апостольском предании, сохраненном Святым Духом. Но если вы соглашаетесь, что Святой Дух привел Церковь к безошибочному решению относительно того, какие книги составляют Библию, вы должны признать и то, что Святой Дух позволял Церкви принимать безошибочные решения и сотни лет спустя после смерти последнего из апостолов, поскольку канонизация Писания происходила именно тогда. А если Святой Дух давал Церкви ограниченную безошибочность тогда, вы не можете отрицать и того, что Он может это делать в наши дни.

Здесь же и ключ к определению того, какие традиции апостольские, а какие - сугубо человеческие. Если Бог наделил Церковь силой пользоваться корпусом предания для того, чтобы безошибочно приходить к таким решениям, как определение канона Писания, Он может поступить так же - и, в этом случае, очевидно, поступает - и по отношению к "канону предания".

Слово Божие передано нам как в письменной, так и в устной форме, но оно окружено небезошибочными писаниями и высказываниями людей. Именно Церковь, Невеста Христова, внемля голосу Своего Жениха, под воздействием Святого Духа, различает, что есть подлинно апостольское, а что подложное. Церковь установила канон Библии, отделив апостольские Писания от неапостольских, и поныне Церковь же устанавливает канон Предания, отделяя апостольские традиции от неапостольских. Сама Церковь - не источник откровения, а средство, которым Святой Дух пользуется на земле, чтобы свидетельствовать об открытом Им. Таким образом, Он дает нам объективный, проверяемый критерий, - а не "горение во чреве", как у мормонов, - позволяющий судить о том, что истинно, а что ложно.

И наконец, если вы - честные люди, то, будучи протестантами, не сможете не признать, что принимаете канон в силу предания. Когда-то на заре вашей христианской жизни кто-то передал вам экземпляр Библии, содержавший определенное число книг - именно тех, которые вы теперь принимаете. Передав (на латыни - tradere) экземпляр Писания вам, этот кто-то осуществил передачу традиции. Я почти уверен, что вы никогда всерьез не задумывались над другими канонами Писания и, если только вы не принадлежите к числу очень необычных личностей, не читали католических источников, подробно объясняющих причины, по которым те или иные книги принадлежат к католическому канону. Если так, то вы должны признать, что ваше отношение к канону Писания основано на предании - на том, что было вам передано - а не на глубоком личном исследовании альтернатив.

В заключение разговора о Писании и его роли, я хотел бы указать на ряд практических аспектов, отрицающих работоспособность учения о sola Scriptura.

Если бы sola Scriptura было Божиим замыслом того, как человеку следует формировать свою теологию, это было бы несложно для любого среднего христианина. В противном случае sola Scriptura - принадлежность христианской элиты, христианских illuminati, и не касается верующих масс, не имеющих надежды применить ее на практике. Им не следует действовать в соответствии с sola Scriptura, поскольку этот путь наверняка заведет их в ошибочном направлении, а надлежит лишь слушать элиту, знающую, что именно говорит "одно Писание".

К сожалению, доктрина о sola Scriptura предполагает ряд обстоятельств. Если она должна применяться среднестатистическим христианином, живущим в миру, необходимо, чтобы ситуация отвечала ряду требований.

1. Существование печатной машины. Без этого никак невозможно изготовить достаточное количество Библий для того, чтобы каждый мог заниматься достаточно глубоким исследованием Писания, необходимым для формирования теологии.

2. Всемирное распространение экземпляров Библии. Если Библия попадает человеку в руки лишь ненадолго, у него нет времени адекватно ее изучить, обдумать и проверить пришедшие ему в голову идеи. Каждому нужен личный экземпляр Писания. На практике это означает, что в экономической системе должно циркулировать достаточное количество валюты, поскольку вряд ли какой печатник возьмет за тысячу экземпляров Библии десять тысяч цыплят.

3. Всеобщая грамотность. Восприятия Писания на слух недостаточно, чтобы составить детальное представление о нем. Чтобы стать компетентным экзегетом, Библию приходится многократно перечитывать, изучая значение каждого слова. Читать надо самому, ведь вряд ли у каждого найдется рядом человек, готовый читать вслух и искать нужные отрывки всякий раз, как рядом окажется "исследователь Писания".

4. Наличие у всех научных материалов, или хотя бы беспрепятственного доступа к ним. Без комментариев, языковых словарей и т. д. любая попытка заняться серьезной теологией, разумеется, бессмысленна.

5. Наличие у всех достаточного количества свободного времени. Нет пользы в том, чтобы иметь все необходимые средства для исследования Библии, если ты весь день проводишь в поле, чтобы хоть как-то прокормить себя и свою семью. Серьезное, глубокое изучение Писания требует немало времени.

6. Достаточное и правильное питание у всех на свете. Неприятно об этом думать, но мозги у людей попросту не работают как следует, если люди не получают достаточно еды. Дети, которых мало или неправильно кормят, вырастают со всевозможными проблемами когнитивного развития. Так что если средний христианин должен осознанно понимать, что ему сегодня положено - говорить языками или восторженно проповедовать перед Синедрионом (а к этим вопросам Писание явно неравнодушно) - среднего христианина надо как следует кормить.

7. Всеобщее наличие навыков критического мышления. Людей надо не только кормить, но еще и учить их отличать хорошие аргументы от плохих, обнаруживать логические погрешности, взвешивать факты и проверять предположения с различных точек зрения. Все это значит, что для того, чтобы ответственно подходить к богословским вопросам, средний христианин должен получить основательное образование в области критического мышления, а потом уже браться за Писание.

Надо ли говорить, что средний христианин даже в современном мире не отвечает всем семи предположениям, на которых стоит учение о sola Scriptura. Тем более - средний христианин во всемирной истории. Допущение №1 было ложным почти что вплоть до последнего времени. Печатный станок изобрели лишь в 1450-х годах, незадолго до Реформации. Три четверти истории Церкви (на нынешний момент) уже протекли, а первое из условий, которые ставит перед нами sola Scriptura, не было исполнено.

Поскольку практические предпосылки, которых требует sola Scriptura, не существуют сейчас и не существовали для среднестатистического христианина в ходе истории, мы должны заключить, что sola Scriptura не является Божиим замыслом того, как среднему христианину следует формировать свою теологию. Проще говоря, sola Scriptura это не Божий план.

Но как же, в таком случае, эта теория возникла? Интересно заметить, что впервые она появилась в истории Церкви вскоре после изобретения печатного пресса. В то время существовал класс людей, имевших грамотность, образование, питание, и, главное, деньги, позволявшие им покупать экземпляры Библии, ставшие, благодаря печатному станку гораздо проще в изготовлении и дешевле. Эти люди, принадлежавшие, как мы сейчас сказали бы, к высшему слою среднего класса, пришли в восторг: "Эй! Мы ведь можем дать экземпляр Писания каждому! Люди теперь не будут зависеть от того, что им скажет священник - они станут сами читать Библию! Замечательно!" Но большинство населения и в те дни, и раньше, и позже не подпадали под определение, заданное теорией о sola Scriptura. Для большинства людей это был даже вовсе не вариант.

Поэтому трудно рассматривать доктрину о sola Scriptura как нечто иное, нежели теорию, измышленную горсткой идеалистически настроенных дилетантов эпохи Ренессанса - людей, которым интересно было побыть самим себе богословами, людей, обладавших классическим образованием в области критического мышления, имевших адекватное питание, достаточно свободного времени и вспомогательных материалов, умевших, в конце концов, как следует читать, друживших с теми, кто торговал Библиями и - самое-то главное - людей, печатавших эти самые Библии!

Даже в наши дни - в современном, далеко продвинувшемся по пути развития мире - не говоря уже об истории, а тем более - о ранних веках христианства, - средний христианин не подходит для того, чтобы руководствоваться sola Scriptura. А значит - поскольку Бог не требует от людей того, на что они не способны - Он и не ожидает, чтобы средний христианин прибегал к этой доктрине. Бог ожидает, что средний христианин будет приобретать и укреплять богословские знания - свою веру - неким другим путем. А если так - sola Scriptura отсутствует в Божьем замысле.

Для того, чтобы по-настоящему узнать и понять Божью волю, надо отвернуться от самонадеянной идеи о sola Scriptura и стать поскромней, не полагаться на свою гордыню, интеллектуальные способности, а смиренно внимать источнику, к которому всегда обращался средний христианин мировой истории - голосу Церкви Христовой. Поступив так, человек обретает не только следование подлинной воле Божией, но и истинные добродетели смирения и веры, приходящие на смену добродетелям ложным - независимости и свободомыслию.

Методология

Итак, искать информацию надо не в одном только Писании. Сейчас я расскажу, где стоит начать.

В Католической Церкви существует заслуживающая вашего внимания форма "методологического примата". Если бы вы были марсианами, впервые спустившимися на Землю, и хотели бы выяснить, во что верят люди, вскоре вы бы обнаружили, что многие из них (примерно треть) - христиане. Затем, желая узнать, чему же учит христианство, вы бы исследовали верования большинства христиан и выяснили, что наиболее крупное объединение христиан на Земле это Католическая Церковь, и по численности она превосходит все остальные, вместе взятые. Католики составляют примерно одну шестую живущих на планете людей. Следовательно, за объяснением христианской веры вы, прежде всего, обратились бы к Католической Церкви. Далее, когда вы узнали бы, что 75 % христиан (Католическая Церковь, Восточно-Православные Церкви и другие восточные) соглашаются друг с другом по 95 % богословия, то пришли бы к выводу, что перед вами открывается наиболее значительная часть христианского учения. Обнаружив же, что остальные 25 % безнадежно погрязли в расколах между собой и полны разногласий по всем и каждому доктринальному вопросу, а объединяют их лишь два лозунга - "только верой" и "только Писание" (и то на словах, но не на деле, поскольку каждый вкладывает в эти слова свой собственный, отличный от других, смысл) - вы бы принимали эту группу в расчет в наименьшей степени. Она маргинальна и заслуживает исследования в последнюю очередь.

Надо ли говорить, что это отражает слова Иисуса: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою". Те, кто внутренне и зримо раздроблены на различные организации, не являют любовь и единство Христа. По этой причине вам, протестантам, ради самих себя и своих бессмертных душ, нужно вырваться из протестантского контекста и взглянуть на христианство в глобальной и исторической перспективе, вдумчиво и без идеологических шор рассмотрев вопрос о том, не следует ли стать католиками.

Я убежден, что серьезно и свободно обдумав все факты, вы поймете, что католичество это истина. И я уверен, что, размыслив над тем, что сказано здесь, и тем, что вы слышали раньше или еще услышите, вы осознаете, почему надо быть католиком. Почему надо быть католиком лично вам. Благодарю вас.