Майкл Дэвис

Литургическое движение

Как был разрушен тысячелетний Римский обряд

Во время первой сессии II Ватиканского Собора, в дебатах по Конституции о литургии, кардинал Альфредо Оттавиани спросил: "Собираются ли Отцы устроить революцию?" Кардинал был стар и почти что слеп. Говорил он наизусть, без бумажки, но речь его была полна чувства. Он продолжал:

- Желаем ли мы удивить, а то и смутить народ христианский, внося изменения в столь чтимый обряд, утвержденный так много веков назад и ныне столь родной всем? К чину святой мессы не следует относиться как к одежде, которую можно перекроить по новой моде для каждого поколения.

Пожилой кардинал был очень обеспокоен революционными перспективами Конституции, к тому же не имел заранее заготовленного текста, и поэтому превысил установленный для выступлений десятиминутный лимит. По сигналу председательствовавшего на сессии кардинала Альфринка (Alfrink) техник отключил микрофон, и кардинал Оттавиани, униженный, поплелся обратно на свое место¹.

Отцы Собора весело похлопали, а журналисты - о. Луи Буйе (Bouyer) говорил, что Собор подчинился их диктату - радовались еще больше и в репортажах, написанных тем вечером, и в книгах, которыми они разродились после сессии. Когда мы смеемся, то не можем думать, и если бы епископы не смеялись, то, может быть, хотя бы некоторые из них задумались - а нет ли в словах кардинала Оттавиани смысла.

Ведь смысл-то был!

Действительно, была задумана литургическая революция, которую не принял бы почти никто из трех тысяч епископов, заседавших в соборе св. Петра, если бы только они осознали ее суть. Революция планировалась еще до Собора, и манифестом ее была предварительная schema по литургии - проект документа, голосование по которому епископы должны были провести после обсуждения и внесения поправок. Этот проект вполне можно назвать "Манифестом Буньини", поскольку он был в основном плодом трудов священника-винцентианца о. Аннибале Буньини. Ему удалось добиться утверждения этого текста незадолго до того, как Папа Иоанн XXIII сместил его с поста секретаря Подготовительной Комиссии по литургии и с кафедры в Латеранском Университете².

Союзники Буньини по соборной Конституции о литургии, работавшие вместе с ним над подготовкой schema, должны были теперь обеспечить ее принятие епископами без каких-либо существенных изменений. Это удалось им с такой долей успеха, о которой вряд ли моли и мечтать³. Епископов они считали горсткой полезных идиотов, готовых скорее смеяться, чем думать. "Было весело, - писал один из самых эрудированных американских епископов, вл. Р. Дж. Дуайр (Dwyer). - А когда доходило до голосования, то, как говорил мудрый сэр Джозеф Портер, "Мы всегда голосуем так, как призывает наша партия, и не можем помыслить о том, чтобы думать самим". От этого - куча неприятностей"⁴.

Покойного монсиньора Клауса Гамбера (Gamber) кардинал Ратцингер назвал "ученым, который вместе со всей армией псевдолитургистов представляет литургическое мышление церковной верхушки". Об отношении Соборных Отцов к тем изменениям, которые были навязаны католикам от имени II Ватиканского Собора, монс. Гамбер в своей книге "Реформа Римской литургии" сообщает: "Одно можно сказать точно - то, что появившийся теперь новый ordo (чин мессы) не был бы принят большинством Отцов Собора"⁵.

Тогда почему же епископы приняли Конституцию о литургии? Ответ дает архиепископ Лефевр: "В Соборе были заложены часовые бомбы"⁶. Разумеется, он имеет в виду двусмысленные выражения, вставленные в официальные документы либеральными periti (экспертами). На вопрос кардинала Оттавиани - планируют ли Отцы Собора революцию - от лица большинства из трех тысяч можно, несомненно, ответить отрицательно, но некоторые наиболее влиятельные периты - эксперты, сопровождавшие епископов в Рим - определенно, именно революцию и замышляли. Не будет преувеличением сказать, что эти либеральные периты угнали Собор Папы Иоанна, как террористы угоняют самолет - этот факт я очень подробно проиллюстрировал в своей книге о II Ватиканском Соборе⁷.

Дуглас Вудрафф (Woodruff), один из самых выдающихся католических ученых Англии, был во время Собора редактором газеты "The Tablet". В одном из своих репортажей с Собора он замечает: "В некотором смысле этот Собор стал Собором перитов: в зале они молчат, но в комиссиях и покоях епископов действуют очень эффективно"⁸.

Комментарий этот исключительно дальновиден, и трудно придумать лучший способ описать II Ватиканский Собор в двух словах, нежели "Собор перитов". Епископ Коркский-и-Росский Льюси (Lucey) свидетельствует, что периты были могущественнее большинства епископов, хотя и не имели права голоса, "потому что они имели доступ "к уху" кардинала или предводителя епископов той или иной страны и могли влиять на подготовку проектов соборных документов. Эксперт... это человек, облаченный властью"⁹.

Способ, при помощи которого либеральные периты заложили во время первой сессии Собора основы для своей революции, детально рассматривается кардиналом Вестминстерским Джоном Хинаном (Heenan):

"Самым дискутируемым вопросом была литургическая реформа. Или, было бы правильней сказать, такое впечатление возникло у епископов. В ретроспективе становится ясно, что им была дана возможность обсудить лишь самые общие принципы. Последовавшие за этим изменения были более радикальны, нежели намеревались сделать Папа Иоанн и епископы, принявшие постановление о литургии. Проповедь Папы Иоанна, произнесенная им по окончании первой сессии, дает понять, что он и не подозревал, что задумали эксперты-литургисты" (выделено мной. - М. Д.).

Не приведи Господь, предупреждал кардинал Хинан, чтобы периты взяли под свой контроль комиссии, созданные после Собора для разъяснения миру его решений. Но именно так и произошло. Либералы сделали из Конституции о литургии оружие, при помощи которого начали революцию, и Отцы Собора передали это оружие в руки тех, кто его отковал. Архиепископ Р. Дж. Дуайр с высоты сегодняшнего дня заметил, что величайшей ошибкой Отцов Собора было "позволить практическому применению Конституции достаться в руки тем людям, которые были либо нечистоплотны, либо некомпетентны. Это так называемый "литургический истеблишмент", священная корова, ведущая себя скорее как белый слон^* в посудной лавке: он со скучной решимостью переминается с ноги на ногу, и под ногами у него хрустят обломки литургии"¹⁰.

Замыслы экспертов стали ясны 24 октября 1967 г., когда о. Аннибале Буньини, главный архитектор того, что он назвал "Missa normativa", лично отслужил ее в Сикстинской капелле перед синодом епископов. Как бы невероятно это ни показалось, о. Буньини был назначен секретарем послесоборной Комиссии по литургии и, таким образом, получил возможность управлять составлением нового чина мессы, предусмотренного им в schema, которую он успел подготовить до своего отстранения Иоанном XXIII и которую Отцы Собора приняли почти без изменений. Почему Папа Павел VI назначил на эту ключевую должность человека, смещенного его предшественником - тайна, которая, наверно, никогда не будет разгадана. В пользу Missa Normativa проголосовало меньше половины присутствовавших епископов, но их мнение проигнорировали со всем высокомерием, ставшим самой яркой отличительной чертой литургического истеблишмента, которому Отцы Собора по наивности вверили претворение Конституции о литургии в жизнь. Missa Normativa была навязана католикам Римского обряда в 1969 г. под названием Novus Ordo Missae, с немногими изменениями, самым важным из которых было восстановление Римского Канона, что было сделано по прямому приказу Папы Павла VI. С особенностями и недостатками этого чина наш читатель может уже быть знаком. Novus Ordo Missae - плод schema Буньини, а schema эта, как читатель может теперь убедиться, была порождением Литургического движения, подлинная история которого впервые доступна теперь тем, кто читает по-английски, благодаря книге о. Д. Боннетера (Bonneterre) "Литургическое движение - Геранже, Бодуэн, Буньини".

Поскольку большинство католиков малознакомо с Литургическим движением, значительная часть читателей книги о. Боннетера будет очень удивлена. Все, кто что-либо знают о его истории, должны помнить, что Папы, правившие до II Ватиканского Собора, хорошо относились к этому движению, поэтому то, с какой остротой о. Боннетер его критикует и настаивает на его вине в литургической анархии, опустошающей сегодня наши церкви, их, вероятно, поразит. Но неизбежный вывод, к которому приходит автор книги - то, что Литургическое движение, как и II Ватиканский Собор, было использовано либералами для достижения их собственных целей.

Не надо быть большим специалистом, чтобы знать, что дом Проспер Геранже (Guéranger) был величайшим из литургистов, и что его положения и труды всецело принимались св. Пием X. Их можно считать основателями Литургического движения. Но значит ли то, что имя Геранже связывается, посредством дома Бодуэна, с именем архиепископа Буньини, - значит ли это, что автор книги возлагает и на него долю ответственности за послесоборную реформу, итоги которой монсиньор Гамбер подводит в одной исчерпывающей фразе: "В этот критический момент традиционный Римский обряд, начитывавший более тысячи лет истории, был уничтожен"¹¹?

Во введении ко своей книге о. Боннетер отвергает такое предположение и проясняет, какими целями руководствовался, когда начал ее писать:

"Проводимые таким заглавием параллели могут показаться нашему читателю довольно смелыми, но это не мы видим связь между автором "Institutions Liturgiques" (домом Геранже) и "могильщиком мессы" (Аннибале Буньини) - не мы, а сами римские власти. Это Папа Павел VI писал 20 января 1975 г. аббату Солесме (Solesmes): "Я признаю прочность и влияние трудов дома Геранже, которого современное Литургическое движение чтит как своего зачинателя".

Уже в Предисловии к Institutio Generalis нового миссала утверждается, что нынешние реформы - продолжение трудов св. Пия X. В конце Предисловие гласит: II Ватиканский Собор "довел до конца попытки приближения верных к богослужению, предпринятые за минувшие четыре столетия, - прежде всего, в последнее время, и особенно Литургическим движением, которое поддержали св. Пий X и его Преемники". То есть - и мы можем дать тому множество примеров - самые передовые литургисты и сама "Соборная Церковь" утверждают наличие преемственности и даже "единородного развития" в рамках Литургического движения между домом Геранже, или даже св. Пием X, с одной стороны, и Аннибале Буньини - с другой.

Но это ложь! Вот почему мы написали эту книгу о Литургическом движении. Мы намерены показать, как именно движение это сбилось - было сбито - с курса. Разумеется, с исторической точки зрения дом Геранже и св. Пий X действительно стоят у истоков Литургического движения, но ошибочно и пагубно утверждать, будто это движение, во всяком случае - в современных его формах, проистекает из их мысли, а еще хуже - что оно является продолжением их трудов. Для опровержения этого тезиса необходимо изучить историю Литургического движения, признать его чудесные плоды, но также и выявить благодаря внешним источникам те отклонения, которые еще на ранней стадии возникли в этом великом предприятии, которое могло бы принести Церкви так много пользы".

Важно заметить, что Литургическое движение действительно принесло чудесные плоды, хотя в основном и не в англоязычных странах. О. Боннетер утверждает, что его книга несет в себе отнюдь не исключительно негативный заряд:

"Подобное исследование, будучи далеко не только негативным, позволит нам понять, что в Литургическом движении мы должны отвергнуть, а что - тщательно сберегать. Жизненно важно чтобы все мы, старающиеся ради сохранения католической литургии, стали прежде всего наследниками и преемниками трудов дома Геранже и св. Пия X. Ведь желания святого Пия X - наши желания".

О. Боннетер принимает определение Литургического движения, данное домом Оливье Руссо OSB (Rousseau): это "обновление рвения по отношению к литургии среди духовенства и верных". В этом году (2003), когда мы отмечаем сотую годовщину избрания св. Пия X, традиционные католики во всех странах должны готовиться к торжественным празднествам по этому поводу. О. Боннетер пишет:

"В 1903 г. на престол Петра взошел человек, придавший движению определенный импульс - св. Пий X. Одаренный огромным пастырским опытом, этот святой Папа страшно страдал от упадка литургической жизни. Но он знал, что существует тенденция к обновлению, и решил приложить все усилия к тому, чтобы она принесла добрые плоды. Вот почему 22 ноября 1903 г. он опубликовал свое знаменитое motu proprio, озаглавленное "Tra le Sollecitudini" - о восстановлении григорианского пения. В этот документ он вставил важнейшую фразу, которая впоследствии сыграла определяющую роль в развитии Литургического движения: "Величайшее наше желание - дабы дух христианский вновь восцвел, как бы дорого то ни обошлось, и сохранялся среди всех верных... Необходимым полагаем прежде всего обеспечить святость и достоинство храма, в котором верные собираются ни для какой иной надобности, как для стяжания сего духа из его первейшего и непреложного источника, сиречь из активного участия в пресвятых тайнах и во всеобщей и торжественной молитве Церкви" ("Tra le Sollecitudini", 22 ноября 1903 г.)"

Для св. Пия X, как и для дома Геранже, пишет о. Боннетер, "литургия по сути своей всего теоцентрична; она предназначена для поклонения Богу, а не для поучения верных. Однако этот великий пастырь акцентировал важный аспект литургии: она наставляет в истинном христианском духе. Но нельзя не подчеркнуть, что эта функция литургии лишь вторична". Трагедия Литургического движения была в том, что оно хотело сделать этот вторичный аспект литургии первичным, что проявляется сегодня в любом типичном приходе, где службы идут по новому чину. О. Боннетер не находит для начальных стадий движения ничего, кроме похвал: "Порожденное гением дома Геранже и неутомимой энергией св. Пия X, движение принесло в эту пору чудесные плоды духовного обновления".

Если в книге и есть злодей, то это дом Ламбер Бодуэн (Beauduin), но о. Боннетер не отказывает и ему в похвалах за его вклад в движение на ранних этапах:

"Заслуга понимания всего, что можно было почерпнуть из учения св. Пия X, принадлежит дому Ламберу Бодуэну (1873-1960). Увы, как мы увидим в ходе нашего исследования, этому монаху не удалось пронести через всю свою жизнь эту иерархию целей литургии: богослужение на первом месте, наставление - на втором. Но не будем забегать вперед.

При Папе Льве XIII дом Ламбер Бодуэн был сначала священником диоцеза Льеж, "рабочим миссионером". В 1906 г., в возрасте 33 лет, он вступил в аббатство Мон-Кезар, основанное несколькими годами раньше, в 1899 г., монахами из Маредсуа (Лувэн). Поскольку до того он служил секулярным клириком, разум его был постоянно занят проблемами апостольства и пастырской работы, и литургию он рассматривал исключительно с этой точки зрения. Очень скоро, вслед за св. Пием X, он "обнаружил" прекрасный метод формирования верных в их христианской жизни. В 1909 г. он начал в Мон-Кезар Литургическое движение, получившее немедленный успех".

Литургическое движение важно видеть в контексте кризиса модернизма, хроника которого приводится в моей книге "Поборники заблуждений" ("Partisans of Error"). О. Боннетер пишет:

"Сокрушенные св. Пием X, модернисты понимали, что не могут проникнуть в Церковь богословским путем, то есть - открыто выражая свои доктрины. Тогда они прибегли к марксистскому понятию практики (в отличие от теории), осознавая, что сделать Церковь модернистской можно путем действий, особенно - путем священнодействия литургии. Революционеры всегда питаются жизненными соками самого организма, постепенно захватывая их и, наконец, используя для того, чтобы разрушить пораженное ими тело. Тактика "троянского коня" давно уже хорошо известна.

Литургическое движение дома Геранже, св. Пия X и бельгийских монастырей, во всяком случае - изначально, было заметной силой в Церкви, изумительным средством духовного омоложения, приносившим, к тому же, добрые плоды. Поэтому Литургическое движение было идеальным троянским конем для модернистов. В таком большом остове революционерам легко было спрятаться. Пока не вышла энциклика Mediator Dei, кто из католических иерархов задумывался о литургии? Какая мера бдительности была применена для обнаружения этой особенно утонченной формы практического модернизма?"

Начиная с 1920-х гг. стало ясно, что Литургическое движение отошло от своих изначальных, замечательных целей:

"Дом Бодуэн первым из всех чрезмерно увлекся педагогическим, поучающим аспектом литургии, после чего воспринял мысль поставить ее на службу "экуменическому движению", которому был предан телом и душой. Дом Парш (Parsch) связал движение с библейским обновлением. Дом Казель (Casel) превратил его в разносчика фанатичного антиквариатизма и сугубо личной концепции "христианской тайны". Эти первые революционеры были сметены поколением новых литургистов - членов различных литургических комиссий дособорного периода".

Это новое поколение о. Боннетер называет "молодыми волками". Едва ли не любая революция имеет этап, когда на смену первым, умеренным революционерам - иногда уничтожая их - приходят революционеры более радикальные. Так было и в России, где меньшевиков и эсеров сменили большевики.

"Столкнувшись с непомерной радикализацией движения, дом Бодуэн испугался... Мы впервые становимся здесь свидетелями феномена "постоянных крайностей", характерного для любой революции: их вчерашних руководителей, их зачинателей сметают сегодняшние уличные агитаторы".

Как ничто не могло предотвратить прихода к власти большевиков, так ничто не могло помешать триумфу молодых волков:

"После Второй Мировой войны движение стало силой, которую ничто не могло остановить. Находясь под защитой видных прелатов, новые литургисты мало-помалу захватили под свой контроль Комиссию по реформе литургии, основанную Пием XII, и влияли на ее деятельность в конце его понтификата и начале правления Иоанна XXIII. Став, благодаря Папе, хозяевами в дособорной Комиссии по литургии, новые литургисты добились того, чтобы Отцы Собора приняли внутренне противоречивый и двусмысленный документ - конституцию Sacrosanctum Concilium. Папа Павел VI, кардинал Леркаро (Lercaro) и о. Буньини, сами бывшие активными членами итальянского Литургического движения, направили усилия комиссии Concilium, кульминацией которых стало обнародование нового чина мессы".

Как же мог Папа Пий XII, этот Pastor Angelicus, самый ученый Папа столетия, тот, чья ортодоксальность ни при каких условиях не может быть поставлена под сомнение, позволить молодым волкам Литургического движения консолидировать во время его понтификата свои силы? О. Боннетер показывает, что этот праведный Папа хорошо знал о существовании в Литургическом движении подрывных элементов. В своей энциклике Mediator Dei - возможно, самом безупречном выражении истинной природы мессы, когда-либо появлявшемся на бумаге - Папа Пий писал: "Видим, что определенные люди слишком полюбили новизну и уходят от обетов здравой доктрины и благоразумия... Они марают это святое дело ошибками - ошибками, затрагивающими католическую веру и аскетическое учение". Увы, настаивает о. Боннетер:

"Папа Пий XII не знал подлинных позиций Литургического движения. Самые опасные его вожди пользовались поддержкой и защитой со стороны высочайших сановников Церкви. Как мог Папа подозревать, что "эксперты", которых так высоко ценят кардиналы Беа (Bea) и Леркаро, на самом деле - опаснейшие враги Церкви?"

Он со скорбью отмечает этот факт:

"Поэтому на конгрессе в Ассизи Пий XII сделал большой промах - произнес одобряющие слова: "Литургическое движение подобно знакам, возвещающим божественную волю о нынешнем времени, подобно дуновению Святого Духа, веющего в Церкви, оно приближает людей к тайнам веры и сокровищам благодати, истекающим из активного участия верных в литургической жизни".

"Это заявление, - комментирует о. Боннетер, - могло бы быть верным и своевременным до 1920 г., но в 1956 г. оно уже не соответствовало действительности. К тому моменту Литургическое движение уже успело отречься от своих корней и оказаться от принципов, заложенных домом Геранже и св. Пием X".

Самым влиятельным из новых литургистов был великий архитектор послесоборной литургической революции - о. Аннибале Буньини. О. Боннетер рассказывает о том, как о. Буньини посетил литургическую конвенцию, проходившую в Тьелане близ Шартра, в которой участвовали сорок монастырских настоятелей и ректоров семинарий - там стало ясно, как сильно литургические большевики влияли на церковный истеблишмент Франции. Он цитирует со слов о. Дюплойе (Duployé):

"За несколько дней до встречи в Тьелане меня посетил итальянский лазарист о. Буньини, который просил достать ему приглашение. Четыре дня отец внимательно слушал и не проронил ни слова. На обратном пути в Париж, когда поезд проезжал мимо Швейцарского озера в Версале, он сказал мне: "Я восхищаюсь всем тем, что вы делаете, но большее, что могу сделать для вас - это не рассказывать о том, что я сейчас слышал, ни единому человеку в Риме".

Дальше о. Боннетер комментирует:

"Это откровение - одно из первых появлений "могильщика мессы", революционера, оказавшегося умнее прочих, того, кто прежде, чем исчезнуть с официальной сцены, погубил католическую литургию. Именно в этот день "Контр-Церковь" полностью овладела Литургическим движением. До той поры его оккупировали модернистские и экуменистические силы; после войны оно достаточно прогнило, чтобы поводья перехватили франкмасоны: внутрь троянского коня сел Сатана".

Упоминание франкмасонства основано на том факте, что в 1975 г. Папа Павел VI сместил Буньини, к тому времени - архиепископа, с поста секретаря Священной Конгрегации богослужения и таинств, распустил всю Конгрегацию, а в 1976 г. сослал ее бывшего главу нунцием в Иран. Это Папа Павел сделал потому, что получил документы, убедившие его в принадлежности архиепископа к масонской ложе. Сам Буньини отрицал, что он масон, но признавал, что был уволен Папой именно потому, что тот поверил в его принадлежность к "братству". Вся соответствующая документация содержится в 24-й главе моей книги "Новая месса Папы Павла".

О. Боннетер объясняет:

"Хотя реформы Пия XII отчасти удовлетворили лидеров движения, та ортодоксальность, которой непреклонно придерживался Папа, была им не по вкусу. Послышались призывы к новым, более смелым реформам; им нужен был Папа, понимающий проблемы экуменизма и всем сердцем поддерживающий их движение".

Он утверждает, что "новости о смерти Ангельского Пастыря были восприняты развращенным Литургическим движением почти что с безумной радостью". Престарелый дом Ламбер Бодуэн ничуть не сомневался в кардинале, на избрание которого надеялся, и поделился с о. Буйе своими чаяниями:

"Если выберут Ронкалли, - сказал он, - все будет спасено. Он сможет созвать Собор и канонизировать экуменизм..." Наступила тишина; потом к нему вернулся былой задор, и он с сияющими глазами произнес: - Я полагаю, у нас есть хороший шанс. Большинство кардиналов не знают, что делать. Они могут за него проголосовать".

О. Боннетер комментирует:

"Освятить экуменизм - да, но вместе с ним освятить и Литургическое движение - такова должна была быть задача долгожданного Собора. Вот уже больше сорока лет новые литургисты распространяли свои заблуждения, им удалось подчинить своему влиянию заметную часть католической иерархии и выбить у Святого Престола некоторые многообещающие реформы. Вся эта терпеливая подпольная работа должна была вскоре принести плоды. Для того, чтобы их идеи были приняты, литургические революционеры воспользовались Конституцией о литургии. А потом, когда их назначили членами комиссии Concilium, им оставалось только истолковать принципы II Ватиканского Собора в самом экстремистском ключе".

О. Боннетер настаивает, что:

"Этот новый обряд, в свою очередь, унаследовал все заблуждения, появившиеся с тех пор, как началась порча "движения". Этот обряд - экуменический, антикварский, общинный, демократический и почти окончательно десакрализированный; он отражает также богословские отклонения модернистов и протестантов - затушевывает смысл Реального Присутствия и служебную роль священства, жертвенную природу мессы и особенно - ее искупительный характер. Евхаристия становится больше общинной трапезой любви, чем возобновлением Крестной Жертвы".

Именно новой мессой так дурно кончило столь славно начинавшееся Литургическое движение. В приложении к книге о. Боннетера приводится литургия протестантской общины Тезэ образца 1959 г., в которой просматриваются некоторые неприятные совпадения с новым чином мессы. О. Боннетер не упоминает, однако, о тревожных параллелях, которые можно увидеть между изменениями - преимущественно изъятиями фрагментов текста - сделанными в чине мессы миссала св. Пия V при создании чина миссала 1970 г., с одной стороны, и почти идентичными им пропусками, которые сделал в Сарумском миссале Томас Кранмер (Cranmer), сочиняя в 1549 г. англиканскую Причастную службу. О них говорится в моей книге "Новая месса Папы Павла". Не упоминает он и о столь же тревожных совпадениях между литургическими принципами, пронизывающими мессу Павла VI, и положениями лжесинода в Пистойе, осужденного как пагубный Папой Пием VI в его энциклике "Auctorem Fidei" (1794 г.). Замечу также, что местами кажется, будто о. Боннетер полагает доказанным то, что чин мессы, составленный комиссией Concilium под руководством о. Буньини, был именно тем, к чему стремились ведущие члены Литургического движения. Это может быть верно в отношении "молодых волков", захвативших власть в движении, но никоим образом не касательно таких священников, как Бодуэн, Казель, Парш и Буйе. Их основной целью было использование существующей литургии для достижения своих пастырских целей, а не навязывание радикальной реформы, сделавшей литургию, которую они знали, любили и каждый день служили, неузнаваемой. В пользу о. Боннетера можно заметить, что он пишет, что мышление молодых волков пугало тех, кто играл ведущую роль в изначальном движении. В цитатах из его книги, приведенных в своем обзоре, я постарался это показать. Жаль, что он не процитировал реакцию такого священника, как о. Луи Буйе - на которого вообще довольно часто ссылается - на реальную, навязанную нам реформу. Тот в 1969 г. утверждал, что "надо говорить прямо: сегодня в Католической Церкви практически нет литургии, достойной этого имени"¹², и что "возможно, ни в какой другой области нет большего различия (и даже формальных противоречий) между тем, что творил Собор, и тем, что мы имеем на деле"¹³, и что на практике "люди, взявшие на себя претворение в жизнь [?] указаний Собора по этому вопросу, намеренно повернулись спиной к тому, что хотели делать Бодуэн, Казель и Пий Парш и во что и я сам тщетно пытался внести свой малый вклад"¹⁴.

В 1975 г. о. Буйе писал: "Католическая литургия низвергнута под предлогом того, чтобы сделать ее более приемлемой для секуляризированных масс, но на деле - чтобы согласовать ее с теми буффонадами, которые монашеские ордена принуждены были, хотелось им того или нет, навязать остальному духовенству. Результатов не приходится ждать: внезапный упадок религиозной практики поразил от 20 до 40 процентов тех, кто были недавно практикующими католиками... А те, кто не были, не проявляют и следа интереса к этой псевдо-миссионерской литургии, особенно - молодежь, которую они думали завоевать своим шутовством"¹⁵.

Ценность книги о. Боннетера еще больше возросла бы, если бы для нового издания он взялся исправить и дополнить ее, изучив огромные запасы документов, опубликованных после ее написания в 1980 г. Самый важный из них в этом отношении - посмертно изданные мемуары архиепископа Буньини, ценнейший источник для исследователя истории создания новой мессы Папы Павла¹⁶. В них присутствуют многочисленные упоминания лиц, на которых ссылается и о. Боннетер, а также многих экспертов, которых он не называет. Одного из них, о. Жозе Гелино (Gelineau), архиепископ Буньини именует принадлежащим к числу "величайших специалистов международного литургического мира"¹⁷. Этот "величайший специалист" пишет с похвальной честностью, но без тени сожаления:

"Пусть те, кто как и я знал и пел латинскую грегорианскую высокую мессу, не забывают ее, если смогут. Пусть сравнят ее с мессой, которая есть у нас сейчас. Изменились не только слова, мелодии и некоторые жесты. Сказать по правде, теперь у нас другая литургия мессы. Нужно недвусмысленно подчеркнуть: Римский обряд, каким мы его знали, больше не существует (le rite romain tel que nous l'avons connu n'existe plus). Он уничтожен (il est détruit)"¹⁸.

¹ M. Davies, Pope John's Council (PJC), стр. 93

² M. Davies, Pope Paul's New Mass (PPNM), стр. 499.

³ PPNM, стр. 500.

⁴ PJC, стр. 92-93.

⁵ K. Gamber, The Reform of the Roman Liturgy (RRL), K. Gamber (Harrison, N.Y.,1993), стр. 61.

⁶ Marcel Lefebvre, Un Leveque Parle (Paris 1974), стр. 196.

⁷ PJC, Chapter 5.

⁸ The Tablet, 27 November 1965, стр. 1318.

⁹ Сatholic Standard (Dublin), 17 October 1973.

¹⁰ The Tidings, 9 July 1971.

¹¹ RRL, стр. 99.

¹² L. Bouyer, The Decomposition of Catholicism (London, 1970), стр. 99.

¹³ Ibid.

¹⁴ Ibid.

¹⁵ Religieux et clercs contre Dieu (Paris, 1975), стр.12.

¹⁶ A. Bugnini, The Reform of the Liturgy: 1948-1975 (Collegeville, Minnesota, 1990).

¹⁷ Bugnini, стр. 221.

¹⁸ J. Gelineau, Demain la liturgie (Paris, 1976), стр. 9-10.

^* Белый слон - объект почитания в Индии и на Цейлоне, животное, которое нельзя было использовать как рабочее. По легенде, король Сиама дарил его тем, кого хотел разорить. В переносном значении - собственность, требующая разорительного ухода, но не приносящая никакой пользы. - Прим. пер.