Письмо из Лондона
Немного личного
Я начал писать для "Remnant" в июне 1971 года. Эта колонка вызывает у меня самое большое смущение из всех, какие я когда-либо написал для этой газеты, которая была основана замечательным человеком и моим большим другом Уолтером Л. Мэттом1. Дело в том, что я, как британец, очень не люблю упоминать в своих писаниях пусть даже малейшие детали, касающиеся моей личной жизни. Но теперь, увы, мне придется это сделать, чтобы избавить от неудобств и затруднений моего дорогого товарища Майкла Мэтта.
Позвольте мне сразу перейти к тому, что у нас в стране называется "nitty-gritty" - мелкими подробностями. В начале этого [2003] года мне поставили диагноз "рак предстательной железы на поздней стадии". "На поздней стадии" означает, что рак распространился за пределы предстательной железы, проник в кости, и биопсия показала, что его характер весьма агрессивен. Я не сомневаюсь, что какое бы лечение мне ни потребовалось, довольно приличная социально-медицинская система Британии его обеспечит. Я прохожу гормонотерапию, которая, как мне сказали, позволит мне продержаться еще год или даже два.
Я не хотел, чтобы новости о моей болезни стали всем известны, поскольку - еще раз - я британец и терпеть не могу всякого ажиотажа. В этом году мне, как всегда, очень понравился организованный "Remnant" тур после шартрского паломничества. Эти туры я так люблю не только потому, что это замечательная возможность побывать в красивых и исторически важных местах по всей Европы в компании самых славных католиков, каких только можно повстречать. Я могу назвать десятки, а то и сотню очень хороших товарищей, с которыми подружился во время паломничеств: от Диппера Джайлса (Giles), великана прежних дней, ставшего одним из самых дорогих моих друзей, до очаровательной и юной Женевьевы Конечник (Konecnik), с которой я имел неожиданную радость снова встретить в этом году на конференции Института Христа-Царя в Рокфорде. Один приятель спросил, о чем это я столько времени разговаривал с "той весьма красивой девушкой", на что я ответил, что мы с ней вспоминали посещение Квиринала. "Что такое Квиринал?" - спросил он. Вот съездил бы с Remnant в Рим - тогда знал бы!
В этом году главной нашей целью была Прага. Мессы у нас почти каждый день проходили в поразительно прекрасной доминиканской церкви, где рядом с алтарем стояла большая статуя св. Пия V. Я помню, что кто-то ее фотографировал, так что, может быть, кто-нибудь будет так любезен прислать фото в "Remnant" для публикации. Я бы очень оценил хорошую фотографию этой статуи в каком-нибудь из будущих номеров (если, конечно, доживу). Для меня была большим утешением возможность посетить святилище Пражского Младенца и просить Его о заступничестве.
Шумиха
Так вот, возвращаюсь к теме о шумихе. Если бы члены группы "Remnant-тур" знали о моем состоянии здоровья, было бы много суеты, люди бы говорили мне, как им жаль, что дела мои приняли такой вот не совсем удачный поворот, спрашивали, как я себя чувствую, и один-два человека, несомненно, посоветовали бы мне лекарственные средства на основе трав. О травах еще пойдет разговор.
А так - я спрятал концы в воду, и все время, проведенное в Праге, наслаждался и получал удовольствие, а особенно мне понравилось, когда три человека из нашей группы настояли, чтобы я прошелся с ними по барам и не дали мне заплатить ни за одну порцию. Это было очень приятно, может быть потому, что в Чехии такое хорошее пиво, может - потому, что платил не я, а скорее всего - по обеим причинам в сочетании.
Мне, конечно, пришлось известить о своих проблемах несколько человек, в том числе Майкла Мэтта. Я хотел, чтобы он заранее знал, что "Remnant-тур" этого года для меня, несомненно, был последним. Мне восемь раз удалось пройти пешком все паломничество, но амбициозным планам сделать это десять раз воплотиться не суждено. Было шесть человек, которые, как я считал, должны были знать о моей проблеме, и всех их я попросил никому больше не говорить, но, очевидно, кто-то все-таки проболтался. Майкл Мэтт не виноват, он меня в этом заверил, и я ему, конечно, верю. Теперь эта новость с потрясающей быстротой распространилась по миру интернета, и сотни людей молятся за меня, за что я их смиренно благодарю. Мой друг-священник этим утром рассказал, что его день начался с трех электронных писем с просьбой о молитве за меня!
Просьбы
Теперь я кое-что попрошу. Во-первых, я буду очень благодарен за каждую молитву, которую вы за меня прочтете. Во-вторых, пожалуйста, не пишите мне ни по почте, ни через интернет, чтобы сообщить о своем сочувствии - я и так об этом знаю. Я теперь не стану отвечать ни на какие письма, кроме касающихся самых важных вопросов. Пожалуйста, не присылайте мне открыток на Рождество, и я в этом году тоже никому их посылать не буду. Это не значит, что я стал антиобщественным типом. Моя задача - беречь каждую минуту для того, чтобы закончить три новых книги, которые, надеюсь, воодушевят католиков, живущих в наши непростые времена.
Для примера: точно так же, как мне было трудно найти традиционного католика, который слышал бы что-нибудь о Вандейском восстании до того, как "Remnant" опубликовал мою книгу о нем, еще трудней оказалось отыскать хоть кого-то, кто бы что-нибудь знал об осаде Мальты - а это, несомненно, один из самых героических и славных эпизодов в истории Церкви; о нем будет первая книга.
Вторым будет житие св. Ричарда Гвинна (Gwynn), валлийского учителя и мученика. Сколько из читателей "Remnant" могут сказать о нем хоть две-три фразы? Так же было и со св. Джоном Фишером (Fisher), пока не вышла моя книга. Почти все знакомы с историей св. Томаса Мора, хотя бы по фильму, но опять - мало кто из католиков в наше время может произнести о нем три связных предложения.
В том же духе я был очень рад множеству читательских писем, в которых говорилось, как много почерпнули их авторы - прежде всего, в плане духовного развития - от чтения моей биографии кардинала Ньюмена "Веди, Свет Благой" ("Lead Kindly Light"). Очень мало кто из католиков что-нибудь о нем знает, кроме имени. Несколько моих корреспондентов рассказали, что прежде считали его весьма отстраненным ученым-интеллектуалом, недоступным пониманию обычного мирянина. Они были поражены, узнав, что верно было совершенно обратное. "Cor ad cor loquitur" - был его девиз, "Сердце говорит с сердцем", и многие находили, что он будто бы напрямую обращался к ним со страниц моей книги, а дальше переходили непосредственно к его писаниям, что и было моей целью. Его полные "Приходские и Простые проповеди" ("Parochial and Plain Sermons") выпущены издательством "Ignatius Press", и на ближайшее будущее я сделал их своим единственным духовным чтением.
Надеюсь, что все это не выглядит как увлечение своим величием. В последние годы меня стало беспокоить негативное отношение некоторых традиционных католиков, которых, кажется, больше интересует, кто мы и что мы, нежели за что и зачем мы. Священники-мученики Англии и Уэльса не занимались постоянными тирадами против протестантского истеблишмента, низвергнувшего Католическую Церковь в Англии и Уэльсе и отнявшего у нее самое необходимое. Они проповедовали веру и хранили веру. Я глубоко убежден в том, что нам нужны герои и героини, и в том, что, знакомя верных-традиционалистов с кем-то из наших самых великих, но малоизвестных, я не потрачу остаток своей жизни зря.
Как я уже упоминал, мне сказали, что гормонотерапия может сохранить мне жизнь на пару лет; для себя я сократил этот срок до восемнадцати месяцев, которых должно как раз хватить на завершение трех книг, при условии, что у меня будет полный покой и возможность сосредоточиться на работе, поэтому пока все три книги не будут дописаны, я не стану ни писать писем, ни отвечать на них. Если это невежливо, прошу меня простить. Прежде всего, я не буду вступать в какое-либо обсуждение лекарственных трав или каких-либо иных средств и ни при каких обстоятельствах не стану пробовать те, что мне присылают. Мне вполне хватает гормонов и молитв, хотя тем, кто так беспокоится и хочет мне помочь, я искренне благодарен.
Должен сообщить хорошую новость: на проходившей в октябре Генеральной Ассамблее "Una Voce" я ушел в отставку с поста президента Международной федерации "Una Voce", и моим преемником стал герр Ральф Зибенбюргер (Siebenbürger), энергичный молодой австриец, который говорит на пяти языках. Я уверен, что под его руководством Федерация достигнет больших успехов, чем когда-либо, и счастливо сообщить, что мы достигли рекордного числа членских ассоциаций, находящихся в 30 разных странах, и еще несколько сейчас на стадии рассмотрения их заявок. Что больше всего меня радует, это то, что большинство наших новых членов молоды. Совет "Una Voce - Польша" состоит из двадцати человек, лишь одному из которых больше тридцати лет.
Пес Макс
Майкл Мэтт оказал мне огромную поддержку с того самого момента, как только услышал о моей проблеме. Он даже предложил приехать ко мне, если он что-нибудь сможет для меня сделать (от чего мне стало очень неловко). Еще он дал мне один совет: повести против рака агрессивное наступление, как это делала его сестра Мэри Бет. Я как-нибудь уговорю Майкла рассказать в "Remnant" историю героической борьбы этой молодой женщины с раком. В этой сватке ее поддерживала вера, и она заслуживает молитв каждого из нас.
То, что я до сих пор написал, может создавать впечатление, будто мое отношение совершенно пассивно, и что я был бы более чем рад протянуть восемнадцать месяцев, закончить свои книги и испустить дух. Но нет ничего более далекого от правды; возможно, что я буду принимать участие в эксперименте по использованию нового лекарства в дополнение к нынешним средствам. Решение примет к концу года мой врач.
Очень сильный стимул желать продления жизни до последней возможной минуты это не завершение книг, не духовная подготовка - дело в том, что я не хочу расставаться со своим стаффордширским бультерьером Максом. Мы с Максом проводим вместе весь день. Он рядом, когда я работаю, когда гуляю, когда я ем (приходится делиться с ним всеми трапезами) и когда я сплю. Под одеяло он лезет с головой. Все мои знакомые, кто держит стаффи, говорят, что собака спит с ними, и подтверждение я нашел, "проверив" сайт в интернете - там было сказано, что это характерная черта породы. Стаффи - одна из двух собачьих пород, которые рекомендуются для детей и в особенности для младенцев (не путать со стаффордширскими питбулями). Если я выхожу из дома и не беру с собой Макса, у него начинается депрессия. Он хандрит и скулит, а когда я возвращаюсь - начинает сходить с ума. Поэтому я полон решимости сделать все, что в моих силах, чтобы прожить как можно дольше, а если возможно - пережить его, чтобы он не остался сиротинушкой.
Если кто-то из читателей подумает, будто я преувеличиваю нашу взаимную привязанность, то пусть свяжется с Майклом Мэттом - тот подтвердит, что ни малейшего преувеличения тут нет.
Смерть отца Фотрескье
Немало друзей спрашивали меня, как я отреагировал, когда узнал о своей болезни. Подумал ли я, что Бог со мной обходится чуть слишком сурово? Ничего подобного. Я поблагодарил Его за то, что считаю величайшим благословением, какое Он только мог мне даровать. Получить предупреждение за восемнадцать месяцев до того дня, который решит мою судьбу на веки вечные - это огромная привилегия, и когда я обо всем этом узнал, то возблагодарил Бога и тут же подумал об отце Адриане Фортескье, одном из самых больших моих кумиров. Отец Фортескье - несомненно, величайший авторитет в области истории нашего традиционного Римского обряда, какого когда-либо знал англоязычный мир. Я собрал его главные очерки о Римском обряде в своей книге "Мудрость Адриана Фортескье" ("The Wisdom of Adrian Fortescue").
Адриан Фортескье (1874-1923) был священником уникального, замечательного дарования, воистину заслуживавшим титуловаться гением. Вероятно, он был самым выдающимся ученым среди духовенства англоязычного мира в первые три десятилетия прошлого века. Он не только говорил, но и мог читать лекции на одиннадцати языках, был авторитетным классицистом, художником заметного таланта, лучшим каллиграфом своего поколения, признанным специалистом по геральдике, способным музыкантом и композитором, обладал непревзойденными познаниями касательно Восточных Церквей (его книга о них до сих пор остается классической) и, вне всякого сомнения, является величайшим в англоязычном мире авторитетом по римской литургике.
Не поколеблюсь утверждать, что "Мудрость Адриана Фортескье" - самый ценный источник по Римскому обряду на английском языке. Это была наименее популярная из моих книг, и я призываю как можно больше читателей заказать ее в "Книжной лавке "Remnant". Я попросил Майкла попытаться сделать для вас специальное предложение. Должен еще раз оправдаться от всякого подозрения в самовозвеличивании, поскольку во всех этих очерках нет ни одного слова, которое было бы написано мною. Все это - исключительно Фортескье.
В разгар своей жизни этот удивительный ученый был неожиданно и жестоко оторван от множества неоконченных трудов. Он дожил до 49-го года жизни без каких-либо серьезных болезней, потом вдруг почувствовал боли в желудке, и 20 декабря 1922 г. д-р Фиддиан (Fiddian), его лечащий врач, диагностировал у своего пациента рак и велел на следующий же день сходить к специалисту на Харли-Стрит.
Рак оказался смертельным, и ему оставалось не больше чем несколько недель. Операция оставила бы его беспомощным калекой. В типичной для Фортескье манере он спокойно вернулся в свой приход, отслужил все рождественские мессы, сделал все, что мог, чтобы привести в порядок свои бумаги и приходские финансы, погоревал над книгами, которые писал, но не успевал закончить, и 31 декабря прочел своей пастве последнюю проповедь: "Христос - наш Друг и Утешитель".
В этой проповеди он в глубоких, но простых словах объяснил значение Рождества. Из всех дней рождения, сказал он, я выбрал один, чтобы помнить его, и это - не день рождения простого человеческого дитяти, а день, когда Бог особым образом посетил землю. Речь шла о Епифании - "небеса посетили землю", и это посещение - основание того, на чем покоится христианская религия. Все небесное воплотилось в этом рождении и жизни. Христианская религия - это не система сложных доктрин; все, что нам надо делать - это любить Христа и слушаться Его. Нам не надо быть великими философами, не надо волноваться над труднопостижимыми фактами; у нас есть наши Евангелия, и в них изображен наш Друг. Друг нужен всякому, и Христос - лучший из друзей. Ни в одном из своих друзей нельзя быть уверенным - они забывают или уходят; но что бы ни случилось, Христос нас не бросит, Он всегда будет с нами вместе, даже в горе и смерти. Он не уберет все дурное из нашего положения или все испытания с нашего пути. Таковы условия, на которых мы посланы в мир, и мы ошиблись бы, ожидая или утверждая, что проживем в безопасности - нет никакой безопасности ни для чего, что смертно и подчинено законам природы. Христово служение - во всем нас утешать, потому что Он через все прошел Сам. Самая тяжелая наша ноша не может быть тяжелей, чем Его ноша, и дорога наша не может быть труднее, чем Его путь был для Его святых ног. Он прежде нас прошел через все темные края и укрепит нас там, где нам придется идти. Кончается все хорошо - нет никакого вечного зла, потому что миром правит не злобный бес, а Бог Живой. А для нас всех лучший путь это путь долга, принятия заданий и доблестного их исполнения, невзирая на боль или радость, которую они могут нам принести. И следуя по этому пути, мы получим утешение от нашего дорогого Друга, который поддержит нас в усталости, холоде и голоде. Мы всегда должны говорить: "Он ни за что не оставит меня". Каждый год мы должны повторять себе эту мысль: "Небеса посетили землю".
Это все, что я хотел сказать
Доктор Фортескье завершил свою проповедь этими словами: "Это все, что я хотел сказать". Учитывая его скорую смерть, в них была глубокая истина в том смысле, которого он, быть может, и не имел в виду. Несмотря на его внушающую благоговейный ужас эрудицию, вера этого великого священника была в основе своей проста, как вера таких великих святых, как Арсский Кюре или св. Пий X. Она была основана не на наборе абстрактных положений, а на глубоких и личных отношениях со Христом, нашим Другом и Утешителем. Все, что необходимо нам, чтобы спасти свои души, это любить и слушаться Его, даже когда Он зовет нас пойти за Собою по тропе страданий, которую прошли Его святые ноги ради нашего спасения. Это все, что он хотел сказать, и что мог бы добавить он или еще какой-нибудь проповедник к этой простой мысли? Доктор Фортескье вскоре должен был пережить в смерти то, что проповедовал в жизни.
3 января 1923 года доктор Фортескье отправился из Летчворта в больницу Доллис-Хилл, где 11 февраля умер от рака. Перед тем, как оставить свой приход св. Гуго - как он знал, в последний раз - и сесть на поезд в Лондон, он в уединении попрощался со своей маленькой церквушкой, и люди видели, как он молча целует алтарный камень, на котором столько раз приносил ту святую Жертву, о которой так хорошо писал.
Его паству, неустанно молившуюся о нем, не удивил рассказ бывших с ним в дни последней болезни о том, что мысли его в эти недели агонии были все время о страданиях нашего Господа, и что он многократно отказывался от морфина в решимости оставаться на "царской дороге боли" - это выражение он каждый раз использовал в своих великопостных проповедях о Стастях, завораживавших и ошеломлявших прихожан. Одно дело - проповедовать о "царской дороге", другое - идти по ней. Этот великий священник умер 11 февраля 1923 года, в возрасте сорока девяти лет… с именем Иисуса на устах.
Я упоминал, что друзья спрашивали, не кажется ли мне, что Бог обошелся со мной жестоко. Ответ дал нам отец Фортескье:
"Он всегда будет с нами вместе, даже в горе и смерти. Он не уберет все дурное из нашего положения или все испытания с нашего пути. Таковы условия, на которых мы посланы в мир, и мы ошиблись бы, ожидая или утверждая, что проживем в безопасности - нет никакой безопасности ни для чего, что смертно и подчинено законам природы. Христово служение - во всем нас утешать, потому что Он через все прошел Сам".
Сама мысль о том, что Бог может быть к нам жесток, не говоря уже - слишком жесток, богохульна, и в своем случае - я повторяю - я благодарен Ему за то, что считаю величайшим благословением, какое Он мог мне даровать, за восемнадцать месяцев (или больше) на улаживание самых важных дел.
В феврале, в тот момент, когда консультант сообщил мне об этом, я тут же вспомнил об отце Фортескье. Чего бы он не отдал за то, чтобы у него тоже было такое же время разобраться со всеми делами и закончить две незавершенные книги? Еще раз хочу призвать тех читателей, кто готов тратить силы на изучение трудов великого ученого, приобрести книгу, которую предваряет написанная мною биография отца Фортескье, насыщенная замечательными редкими иллюстрациями.
Заключение
Вот и все. Я подошел к концу самой смущающей меня колонки, какую когда-либо писал. Надеюсь, что несмотря на программу из трех книг, которую я для себя составил, мне все же удастся время от времени писать что-нибудь для "Remnant". По сути дела, одна колонка у меня запланирована (для новогоднего номера), но ни при каких обстоятельствах я не стану больше касаться ничего, что имеет отношение к моей личной жизни или болезни. Когда колонка появится, вы поймете, что я еще тут, а когда меня не будет - уверен, что Майкл об этом упомянет.
Еще одно, последнее: дни моих путешествий закончились. Я намерен теперь уже не покидать страну, за одним возможным исключением. В феврале мой друг Говард Уолш2, внесший в дело Традиции вклад больший, чем кто-либо еще в США, будь то священник или мирянин, организует в Нью-Джерси конференцию и настаивает, чтобы я приехал. Я согласился, если здоровье позволит. Он велел мне вверить это дело Пресвятой Деве, что я и сделал. Если конференция состоится и я смогу на нее приехать, это, очевидно, будет мое последнее публичное выступление. Не будет никаких специальных предложений (как было, кажется, у Фрэнка Синатры - покупаешь билеты на ближайшие пять последних выступлений - на одно получаешь бесплатно).
Пожалуйста, помогите отцу Теду
Каждый год в это время я обращаюсь с призывом помочь д-ру Теду Нихолоффу (Nicholoff), основателю Медицинской миссионерской гильдии св. Мартина де Порреса и Черепночелюстнолицевого благотворительного фонда. Доктор Тед и его команда путешествуют по всем Филиппинам и выполняют операции по лечению пациентов с заячьей губой и волчьей пастью. Этот недуг особенно распространен на Филиппинских островах; там, вероятно, до 200 тысяч нелеченных случаев, причем почти все больные живут в крайней бедности без всякой надежды на операцию - точнее говоря, без всякой надежды, кроме как на доктора Теда. Доктор Тед понимает, что изменить жизнь хотя бы одного бедного и больного католика это, в известном смысле, деяние неизмеримой ценности. Пусть все, кто это читает, представят себе, что они или кто-то из их близких страдает от такого или иного столь же страшного недуга; не изменилась ли бы их жизнь в результате исцеления? - исцеления, не требующего никакого чуда, кроме присутствия в их сердцах любви к ближнему во имя Бога, создавшего и любящего их, и того, чтобы они, вдохновленные этой любовью, дали доктору Теду денег, которые ему необходимы на поддержание и расширение своего апостолата. Адрес для пожертвований теперь такой: Saint Martin de Porres Catholic medical Mission Guild, c\o P.O. Box 10763, Canoga Park, California 91309. При отправке пожертвования не забудьте попросить, чтобы вас включили в список рассылки бюллетеня доктора Теда. Могу добавить, что доктор Тед нуждается в помощи врачей и медсестер, которые готовы поехать на Филиппины и содействовать ему в его апостольской деятельности.
Желаю каждому читателю "Remnant" самых счастливых и святых рождественских праздников - и, пожалуйста, не надо лекарственных трав.
1 Уолтер Л. Мэтт (Walter L. Matt, ум. в 2002 г.) - американский католический деятель, член династии журналистов, с 1867 г. выпускавших католические издания - сначала на немецком языке ("Der Wanderer" - "Странник"), а затем - на английском ("The Wanderer", с 1899 г.). В 1937-1967 гг. - редактор "The Wanderer". В 1967 г. основал газету "The Remnant" ("Остаток"), стоящую на позициях широкого традиционного движения; в настоящее время - выходящий раз в две недели журнал. Преемником У. Мэтта в "Remnant" стал младший из его семерых детей Майкл Дж. Мэтт (Michael J. Matt), редактором "The Wanderer" является его племянник А. Дж. Мэтт мл. (A. J. Matt, Jr.). - прим. пер.
2 Говард Дж. Уолш (Howard J. Walsh) - руководитель апостолата "Keep the Faith", распространяющего католические книги и кассеты, а также издатель журнала "Latin Mass Magazine"; член мирянского консультационного совета Священнического Братства св. Петра (FSSP). - прим. пер.