Дмитрий Лялин

Савл из Мосула

Это история о сиро-яковитском митрополите, жившем в XIX в. и ставшем католиком.

Матфей Наккар родился в 1795 году в очень уважаемой семье, в которой права на митрополичью кафедру в Мосуле передавались из поколения в поколение в течение целых 600 лет. В двадцатипятилетнем возрасте он был рукоположен во священники и служил архидиаконом при своем престарелом дяде-митрополите, а в 1826 году сменил его на престоле. В Сиро-­Яковитской Церкви это была вполне обычная практика.

Сиро-­Яковитская Церковь (или, как ее именуют сами яковиты, Сирийская Православная Церковь) — это одна из древневосточных христианских Церквей, признающих только три Вселенских Собора — те, что предшествовали Халкидонскому, осудившему ересь монофизитства. Богослужения у яковитов идут так же, как и у остальных восточных христиан, по юлианскому календарю. К XIX веку территория, на которой была распространена Сиро-­Яковитская Церковь, уже несколько столетий как принадлежала Османской империи. Турки довольно лояльно относились к христианам, проживающим на территории империи. Их вполне устраивали иерархи греческих и древневосточных Церквей в роли чиновников Османской империи, исправно собиравших со своей паствы подати в казну султана. Существовавшая в то время система миллетов предполагала, что греческая, армянская, сирийская, а также еврейская и еще несколько общин пользуются в рамках империи определенной автономией. Во главе каждой из них стоит избираемый ее членами глава, власть которого, однако, является «производной» от власти султана — «главы правоверных» (т. е. мусульман).

Единственные христиане, отношения с которыми у турок всегда были в лучшем случае весьма натянутыми, а чаще просто враждебными — это были католики. И если с существованием т. н. «природных» католиков — албанцев или потомков саксонских рудокопов, которые проживали издавна на территории Османской империи, а также с европейскими католиками, приезжавшими в составе посольских миссий, турки еще как-то, скрипя зубами, мирились, то всякие переходы из Восточных Церквей в католичество были безусловно запрещены. Так называемые униаты подвергались жестоким преследованиям.

Так, в начале 1828 года, как раз в то время, о котором пойдет речь, в Константинополе турками было предпринято страшное гонение на армяно-­католиков. В результате около 12 тысяч человек лишились имущества и крова и были изгнаны из города. При этом около 400 детей погибло на дорогах от голода и стужи. Иерархи греческих и древневосточных Церквей не могли не оценить всех преимуществ, которые им давало такое отношение турков к католикам. Поэтому в гонениях на католиков они оказывали турецким властям всемерную поддержку, являя яркий пример «симфонии государственной и церковной властей».

Мар Матфей Наккар¹ с детства воспитывался в ненависти к католикам и, как он сам признается в своих «Воспоминаниях», неустанно проповедовал против них и делал все возможное, чтобы воспрепятствовать католическому духовенству осуществлять свое служение. «Принять католичество казалось мне делом скандальным и бесчестным», — добавлял он².

¹ «Мар» — буквально «мой владыка» — принятый у сиро- и отчасти арабоязычных христиан почетный титул, ставящийся перед именами святых, а также епископов.

² Автобиография Наккара опубликована в 1851 г. в Лилле под заглавием «Notice sur la vie de Mgr Mattheo Nakkar».

Но, несмотря на все гонения, желающие перейти в католичество не переводились. Между 1825 и 1830 гг. почти все яковиты в Дамаске и на юге Ливана, в том числе и местный епископ Иаков аль-­Халиани, присоединились к Католической Церкви. Неприсоединившимися остались лишь около пятнадцати семей яковитов. Дело дошло до того, что в 1829 году турецкое правительство вынуждено было официально признать существование Сирийской Католической Церкви, хотя преследования вновь перешедших в католичество, а также католических миссионеров и проповедников продолжались.

Сирийский Патриарх был не на шутку обеспокоен всем этим. Но он знал ревность мар Матфея в деле преследования католиков. Еще будучи мирянином, Наккар донес властям на шестерых сиро-католических священников, обвинив их в нарушении султанского запрета на смену религии, затем остриг им волосы и бороды, что на Востоке считается символом исторжения из сана, велел какой-то бесстыднице колотить их по головам туфлей и в конце концов устроил так, чтобы они были изгнаны из города. Впоследствии он интригами добился, чтобы у католиков отняли предоставленную было им церковь Сорока мучеников, хотя это и происходило за пределами его епархии.

Итак, Патриарх отправил его в Дамаск, чтобы справиться с возникшей там проблемой. Главной задачей мар Матфея было схватить с помощью турецких властей епископа мар Иакова аль-­Халиани. Однако, прибыв в Дамаск, мар Матфей не застал там епископа Иакова, поскольку тот успел укрыться у ливанских католиков-­маронитов. Все, что удалось сделать, это отправить в тюремное заключение двадцать пять человек, перешедших в католичество. Раздосадованный неудачей, мар Матфей направился в Иерусалим.

Приближалась Пасха, и он хотел видеть чудо сошествия Благодатного Огня. Чудо, о котором он был много наслышан, и которое являлось главным видимым аргументом против католиков, у которых на их Пасху Огонь с небес не сходил. Мар Матфей надеялся, что созерцание этого великого события изгладит чувства горечи и досады, появившиеся у него после посещения Дамаска.

И вот в Великую Субботу 1832 года мар Матфей со своим диаконом пришли к храму Воскресения Христова в Иерусалиме. Они смешались с толпой желавших зажечь свои свечи от чудесного огня. Неоднократно мар Матфей слышал истории о необычных свой­ствах Благодатного Огня, о том, что первые несколько минут он не обжигает ни руки, ни лицо, ни даже волосы. Поэтому мар Матфей после того, как зажег свою свечу от чудесного огня и выбрался из толпы, первым делом поднес ее к длинной бороде диакона. Ему очень хотелось ощутить всю полноту свершившегося чуда. То, что произошло дальше, заставило его на несколько минут лишиться речи — борода вспыхнула, и спустя несколько мгновений от нее почти ничего не осталось, кроме неприятного запаха. Это было немыслимо, но это было так³. Через некоторое время мар Матфей взял себя в руки и горько упрекнул диакона в маловерии. Но это событие стало поворотным моментом в его жизни. Оно стало началом пересмотра тех «истин», которым он был научен с детства и в которые верил слепо, не пытаясь серьезно над ними размышлять.

³ Известный православный автор XIX в., первый начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме, епископ Порфирий (Успенский) свидетельствовал в своих дневниках: «В тот год, когда знаменитый господин Сирии и Палестины Ибрагим, паша египетский, находился в Иерусалиме, оказалось, что огонь, получаемый с Гроба Господня в Великую Субботу, есть огонь не благодатный, а зажигаемый, как зажигается огонь всякий. Этому паше вздумалось удостовериться, действительно ли внезапно и чудесно является огонь на крышке Гроба Христова или зажигается серною спичкою. Что же он сделал? Объявил наместникам Патриарха, что ему угодно сидеть в самой кувуклии во время получения огня и зорко смотреть, как он является, и присовокупил, что в случае правды будут даны им 5000 пунгов (2 500 000 пиастров), а в случае лжи пусть они отдадут ему все деньги, собранные с обманываемых поклонников, и что он напечатает во всех газетах Европы о мерзком подлоге. Наместники петроаравийский Мисаил, и назаретский митрополит Даниил, и филадельфийский епископ Дионисий (нынешний вифлеемский) сошлись посоветоваться, что делать. В минуты совещаний Мисаил признался, что он в кувуклии зажигает огонь от лампады, сокрытой за движущейся мраморной иконою Воскресения Христова, что у самого Гроба Господня. После этого признания решено было смиренно просить Ибрагима, чтобы он не вмешивался в религиозные дела, и послан был к нему драгоман Святогробской обители, который и поставил ему на вид, что для его светлости нет никакой пользы открывать тайны христианского богослужения и что русский император Николай будет весьма недоволен обнаружением сих тайн. Ибрагим паша, выслушав это, махнул рукою и замолчал. Но с этой поры святогробское духовенство уже не верит в чудесное явление огня» (Книги моего бытия. Т. 3. С. 299). — Прим. ред.

Мар Игнатий Петр VII Джарвэ,
Патриарх Сиро-Католической Церкви
в 1820-1851 гг.

Вскоре перешедшие в католичество обнаружились и в Алеппо. За год до этого Алеппо стал резиденцией Патриарха сиро-католиков, и результаты католической миссионерской деятельности не замедлили проявиться. Мар Матфей направился туда.

Местные католики устроили ему роскошный прием: вышли навстречу процессией, с почетом провели в церковь. Однако задобрить гонителя им не удалось. Спасло общину другое: у мусульман начался пост, и турецкие власти не были расположены заниматься охотой на католиков. Митрополит Мосула был вынужден задержаться в городе на целый месяц. Благодаря вмешательству Божественного Провидения он остановился в католическом монастыре французских отцов-­лазаристов — его слуга по ошибке принял монастырь за гостиницу европейского типа. Епископ был шокирован; настоятель монастыря — отец Николя Год — удивлен не меньше его, но не напуган. Путаница разъяснилась, но поскольку приняли мар Матфея в монастыре весьма дружелюбно и гостеприимно, он решил остаться там на некоторое время. Несомненно, сыграло свою роль и любопытство, и желание лично подискутировать с католическим духовенством. Дискуссии касались в первую очередь определений Халкидонского Собора и количества природ во Христе, и тут мар Матфею стало ясно, что противостоять аргументации католической стороны гораздо сложнее, чем он полагал изначально. Особенно большое впечатление на него произвели приводимые лазаристами свидетельства из сочинений св. Ефрема Сирина, весьма почитаемого у яковитов. Мар Матфей попросил разрешения воспользоваться монастырской библиотекой. Работа в этой библиотеке и дискуссии со священниками-­лазаристами в конце концов привели к тому, что 27 ноября 1832 года в католической церкви в Алеппо — той самой, которую еще недавно так хотел отнять — мар Матфей официально заявил о своем желании воссоединиться с Сирийской Католической Церковью, отрекся от заблуждений и был самим Патриархом Игнатием Петром Джарвэ принят в католическое общение. Савл превратился в Павла, гонитель стал гонимым.

Из Алеппо новообращенный католик направился прямо в Мардин, главный оплот яковитов. Здесь, в результате его проповеди, в течение двух месяцев в католичество перешло пятьдесят четыре человека. Узнав об этом, Патриарх Сирийской Православной Церкви донес на мар Матфея турецкому губернатору, обвинив его в получении «сундука с золотом» от Римского Папы. К тому же мар Матфей Наккар якобы склонял принимающих католичество яковитов к отказу от верности султану и переходу под власть «франков».

— Почему ты отверг своего Патриарха ради Папы? — спросил губернатор.

— Господин, — ответил мар Матфей, — в былые времена все христиане имели единую веру и признавали на земле одного высшего религиозного главу — Папу. Заблуждения и невежество отторгли яковитов от этого единства. Я же вернулся к нему.

— По-моему, это вполне безвредно, — заметил губернатор, но Патриарх настаивал:

— Господин, в интересах мира и спокойствия в моем миллете я должен просить, чтобы этот человек был подвергнут заключению. В противном случае мне придется уведомить Его Величество о том, с какой вялостью вы исполняете его приказания.

Несмотря на очевидную несправедливость обвинений, губернатор приказал схватить Наккара. Он был брошен сперва в обычную тюрьму, а потом отправлен в патриаршую резиденцию, монастырь Зафаран, где две недели его держали в пустой подземной цистерне, ежедневно жестоко избивая и принуждая отречься от католической веры и проклясть Халкидонский Собор. Когда мар Матфей уже не мог двигаться, его отнесли в хижину за пределами монастыря. Приказано было, если он умрет, выбросить его тело собакам. На следующее утро, когда мар Матфей лежал на полу и молил Бога дать ему сил выдержать это испытание, проходившая мимо дочь вождя местных курдов услышала его стоны и приказала слугам выломать дверь хижины. Курды перенесли его к себе, накормили и вылечили.

Оправившись от полученных ран, мар Матфей с удвоенной энергией продолжал свою проповедь. Благодаря ей к концу года к Католической Церкви присоединился его преемник по Мосульской кафедре, митрополит Мардина, много священников и тысячи мирян. В 1835 году Матфей Наккар стал католическим епископом новообразованной епархии Набк и Кариатим, где не было на тот момент ни одного католика. Он прожил еще долгих тридцать три года, за которые к его епархии присоединились десятки тысяч яковитов. С ними вместе он пережил друзо-­маронитскую вой­ну и связанные с ней христианские погромы; было время, когда на 18 тысяч сиро-католиков не было ни одной церкви, и совершать Евхаристию приходилось в тесной комнате, а верные стояли вокруг дома. Лишь незадолго до смерти мар Матфея им было разрешено строить храмы. Епископ умер 22 марта 1868 года. Могила его находится в сиро-католическом патриаршем монастыре в Шарфехе, на территории современного Ливана.

Сирийская Католическая Церковь, как и другие христианские общины региона, сильно пострадала в результате геноцида, устроенного турками в первой четверти XX века. В настоящее время она насчитывает 10 епархий и ряд других ординарных структур на Ближнем Востоке и в диаспоре. Численность ее паствы оценивается примерно в 160 тыс. человек.