Атаназиус Шнайдер

Это Господь
(Dominus est)

Размышления
центрально-азиатского епископа
о святом Причастии

Предисловие

В книге Откровения святой Иоанн повествует о том, что, увидев и услышав явленное ему, он простерся в поклонении к ногам ангела Божьего (ср. Откр 22, 8). Простереться ниц или пасть на колени в смиренном поклонении пред величием присутствия Божьего - так в Израиле было принято выражать почтение пред лицем Господа. Так, в третьей книге Царств говорится: "Когда Соломон произнес все сие моление и прошение к Господу, тогда встал с колен от жертвенника Господня, руки же его были распростерты к небу. И стоя, благословил все собрание израильтян" (3 Цар 8, 54-55). Отсюда понятно, в какой позе был царь во время молитвы: он стоял на коленях перед алтарем.

Та же традиция сохраняется и в Новом Завете, где мы видим Петра, падающего на колени пред Иисусом (ср. Лк 5, 8), Иаира, умоляющего об исцелении дочери (Лк 8, 41), самаритянина, возвратившегося, чтобы поблагодарить Господа, и Марию, сестру Лазаря, просящую о даре жизни для брата (Ин 11, 32). Та же реакция падения ниц в изумлении перед божественным присутствием и откровением характерна и для всей книги Откровения (Откр 5, 8. 14 и 19, 4).

С этой традицией было тесно связанно убеждение, что святой храм в Иерусалиме является жилищем Божьим, и потому в нем следовало выражать в телесных жестах глубокое чувство смирения и благоговения пред присутствием Господа.

Также и в Церкви глубокое убеждение в истинном и реальном присутствии Господа в евхаристических Дарах и распространившаяся практика хранения святого Причастия в дарохранительнице способствовали закреплению обычая коленопреклонения как жеста смиренного поклонения Господу в Евхаристии.

Наконец, Тридентский собор, говоря о реальном присутствии Христа в евхаристических Дарах, провозглашает, что "в величайшем таинстве Пресвятой Евхаристии после пресуществления хлеба и вина под видом этих осязаемых веществ истинно, реально и сущностно присутствует наш Господь Иисус Христос, истинный Бог и истинный Человек" (DS 1651).

Уже ранее св. Фома Аквинский определяет Евхаристию как "latens Deitas" (лат.: "сокрытое Божество" - см. "Гимны"). Вера в реальное присутствие Христа в Евхаристии тогда уже составляла сущность учения Католической Церкви и являлась неотъемлемой частью католической самотождественности. Было ясно, что нельзя созидать Церковь, хоть немного исказив эту веру.

Как следствие, Евхаристия, пресуществленный в Тело Христово хлеб и пресуществленное в Кровь Христову вино, Бог среди нас, должно принимать с изумлением, величайшим благоговением и знаками смиренного поклонения. Папа Бенедикт XVI в этой связи напоминает слова св. Августина: "Никто да не вкушает этой Плоти, прежде ей не поклонившись; ...согрешаем, не поклоняясь" ("Enarrationes in psalmos", 89, 9; CCLXXXIX, 1385). При этом понтифик подчеркивает: "Принимать Евхаристию означает погружаться в состояние поклонения Принимаемому. Ведь только в поклонении может созреть глубокое и истинное принятие" ("Sacramentum caritatis", п. 66).

Изучение этой традиции со всей очевидностью демонстрирует нам, что жесты и расположение тела и духа, облегчающие молчание, сосредоточение, смиренное осознание собственного убожества перед бесконечным величием и святостью Того, Кто идет нам навстречу в евхаристических Дарах, со временем стали восприниматься как нечто само собой разумеющееся и обязательное. Лучшей формой выражения человеческого почтения к евхаристическому Господу считался пример апостола Петра, павшего, как рассказывает Евангелие, на колени пред Господом и воскликнувшего: "Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный" (Лк 5, 8).

И все же мы вынуждены констатировать угасание этой практики в некоторых церквах, а их душепопечители не только навязывают верующим причащение Пресвятой Евхаристии в позиции стоя, но и удалили из храмов почти все скамьи для коленопреклонения, принуждая верных сидеть или стоять даже тогда, когда священник приподнимает евхаристические Дары для поклонения. Странно, что подобные решения принимаются епархиальными литургистами или отдельными приходскими настоятелями без каких-либо консультаций с верными, и это сегодня, когда во многих кругах с невиданным доселе запалом столько говорится о демократии в Церкви.

В то же время, говоря о причащении в руки, необходимо признать, что это практика была введена противозаконно и слишком поспешно в некоторых церковных кругах, и тем самым была искажена прежняя многовековая практика, а новая возведена в правило для всей Церкви. В оправдание этой подмены говорят, что такая форма причащения более соответствует Евангелию и древней традиции Церкви.

Действительно, принимаемое на язык можно принять и на руку, так как эта часть тела нисколько не уступает в достоинстве первой. Некоторые, оправдывая причащение в руку, ссылаются на слова Иисуса: "Примите, ядите" (Мк 14, 22; и Мф 26, 26). Но какие бы аргументы ни приводили ее сторонники, нельзя закрывать глаза на последствия, к которым приводит принятие подобной практики во многих регионах по всему миру. Она влечет за собой постепенное и все усугубляющееся ослабление чувства благоговения перед священными евхаристическими Дарами, которое прежняя форма питала не в пример лучше. Вместо благоговения сегодня ощущается тревожный недостаток сосредоточения и дух всеобщего невнимания. Часто можно видеть, как причастники возвращаются на свои места с таким видом, как будто бы не произошло ничего необычного. Наиболее рассеяны дети и подростки. Многие приступают к Евхаристии без надлежащей серьезности и внутреннего молчания, которые должны были бы знаменовать присутствие Бога в душе.

Кроме того, случаются и такие злоупотребления, когда Святые Дары уносят с собой, чтобы сохранить их для себя как сувенир; продать или, что еще хуже, осквернить их в сатанинских ритуалах. Подобные ситуации уже имели место. Даже после больших богослужений, в том числе и в Риме, не раз находили брошенные на землю Святые Дары.

Эта ситуация заставляет задуматься не только над серьезной проблемой потери веры, но и над оскорблениями и обидами, наносимыми Господу, который милостиво идет нам навстречу, чтобы уподобить нас Себе, чтобы в нас отразилась святость Бога. Папа говорит о необходимости не только понять подлинное и глубокое значение Евхаристии, но и служить ее с достоинством и благоговением. Он говорит о том, что мы должны осознать важность "жестов и поз, таких, например, как коленопреклонение в наиболее значимые моменты евхаристической молитвы" ("Sacramentum caritatis", п. 65). Кроме того, говоря о святом причащении, он призывает "прилагать все свои силы к тому, чтобы внешняя форма данного действия в своей простоте отвечала его значению как личностной встречи в таинстве с Господом Иисусом" ("Sacramentum caritatis", 50).

В связи с этим трудно переоценить значение книжечки его преосвященства епископа Атаназиуса Шнайдера, карагандинского епископа-помощника, с многоговорящим названием "Dominus est" ("Это Господь"). Она может внести свою лепту в непрекращающуюся сейчас дискуссию вокруг Евхаристии, реального и сущностного присутствия Христа под видом пресуществленных хлеба и вина. Знаменательно то, что епископ Шнайдер открывает свой труд личными воспоминаниями о глубокой евхаристической вере своей матери и двух других женщин - вере, сохраненной вопреки стольким страданиям и жертвам, перенесенным этой маленькой католической общиной в годы советских преследований. Отталкиваясь от того опыта, посеявшего в нем огромную веру, изумление и благоговение пред Господом, присутствующим в Евхаристии, он предлагает нам историко-богословский экскурс, со всей ясностью демонстрирующий, что Церковь на протяжении долгих веков постоянно принимала и практиковала практику причащения в уста и на коленях.

Мне кажется, пришло время по достоинству оценить древнюю практику и пересмотреть и, если необходимо, прекратить нынешнюю, которая, в действительности, не предусматривалась ни конституцией "О священной литургии" II Ватиканского собора ("Sacrosanctum concilium"), ни самими его отцами, но была принята вследствие противозаконного ее введения в некоторых странах. Сегодня, более чем когда-либо, необходимо помочь верующим обновить живую веру в реальное присутствие Христа в евхаристических Дарах с целью поддержать саму жизнь Церкви и защитить ее среди опасных искажений веры, которые продолжает порождать сложившаяся ситуация. Нас к тому должны побуждать не столько академические, сколько пастырские - как духовные, так и литургические - соображения, а именно, если быть кратким, стремление как можно лучше созидать веру. Епископ Шнайдер проявляет в этой связи похвальное мужество, сумев понять истинный смысл слов св. Павла: "все... да будет к назиданию" (1 Кор 14, 26).

+ МАЛЬКОЛЬМ РЭНДЖИТ
Секретарь Конгрегации
богопочитания и дисциплины таинств

Christus vincit, Christus regnat, Christus imperat
(Христос побеждает, Христос царствует, Христос господствует)

"Евхаристические" женщины и Святое Причастие в советском подполье

Советский коммунистический режим, продержавшийся у власти более 70 лет (1917-1991 гг.), претендовал на то, что способен построить своего рода рай на земле. Но это царство не могло устоять, так как зиждилось на лжи, пренебрежении к человеческому достоинству, неприятии и даже ненависти к Богу и Его Церкви. Это было царство, в котором Бог и духовные ценности не могли и не должны были иметь места. Любой знак, который мог бы напоминать о Боге, Христе и Церкви, был удален из общественной жизни и поля зрения человека. И все же существовала одна реальность, которая тем более напоминала людям о Боге - священник. Поэтому священник не должен был показываться на глаза, он вообще не должен был существовать.

Для гонителей Христа и Его Церкви священник был опаснейшим человеком. Может быть, они подсознательно понимали, почему именно священник так опасен для них. И причина была такова: только священник мог дать людям Бога, дать Христа как нельзя более конкретно и непосредственно т.е. в виде Евхаристии и святого причастия. Потому-то и было запрещено совершение св. Мессы. Но никакая человеческая сила не могла победить могущество Божье, действующее в тайне Церкви и, прежде всего, в таинствах.

В те мрачные годы Церковь на бескрайних просторах советской империи вынуждена была жить в подполье. Но самое важное то, что эта Церковь была жива и даже более чем жива, несмотря на отсутствие видимых структур, культовых зданий и огромный недостаток священников. Церковь была более чем жива, прежде всего, потому, что у нее была Евхаристия, пусть даже верные и могли приступать к ней лишь изредка, и потому, что у нее были души с твердой верой в евхаристическую тайну, а еще потому, что у нее были женщины, зачастую матери и бабушки, со "священнической" душой, которые хранили и даже уделяли Евхаристию с необычайной любовью, деликатностью и величайшим из всех возможных благоговением в духе христиан первых веков, нашедшем свое выражение в изречении: "cum amore ac timore" ("с любовью и трепетом").

Из целой череды подобных примеров здесь будут представлены три "евхаристические" женщины, которых автору довелось знать лично: Мария Шнайдер (мать автора), Пульхерия Кох (сестра дедушки автора) и Анна Штанг (прихожанка одного из приходов Карагандинской епархии).

* * *

Мария Шнайдер, моя мать, рассказывала мне, что после Второй мировой войны сталинский режим депортировал многих немцев из Причерноморья и Поволжья для принудительных работ на Урал. Все были размещены в убогих землянках в изолированном районе города. Среди них были и многие тысячи немецких католиков. Часто здесь в величайшей тайне, рискуя собственной жизнью, появлялись католические священники, чтобы уделять святые таинства вынужденным переселенцам. Среди тех, кто приходил сюда наиболее часто, был отец Алексий Зарицкий, украинский греко-католический священник-биритуалист, обретший венец мученичества 30 октября 1963г. неподалеку от казахстанского города Караганды и в 2001 году причисленный Папой Иоанном Павлом II к сонму блаженных. Верующие с любовью называли его "Божьим скитальцем". В январе 1958 года он неожиданно приехал на Урал, в расположенный близ Перми Краснокамск, из Караганды, где находился в ссылке.

Отец Алексий старался приготовить как можно большее число верующих к принятию Святого Причастия. Поэтому он буквально денно и нощно выслушивал исповеди, забывая о сне и пище. Как верующие ни убеждали его: "Отец, вам нужно поесть и поспать!", он неизменно отвечал: "Не могу, потому что в любую минуту меня может арестовать милиция, и тогда столько людей останется без исповеди, а значит и без Святого Причастия. Однажды, когда все исповедались, и отец Алексий начал святую Мессу, неожиданно послышался крик: "Милиция!" Мария Шнайдер, участвовавшая в литургии, сказала священнику: "Отец, я могу вас спрятать, бежим!" Женщина привела отца Алексия в дом, находившийся за пределами немецкого гетто, и спрятала его в одной из комнат и принесла немного еды со словами: "Отец, теперь вы, наконец-то, можете поесть и немного поспать, а с наступлением ночи мы убежим в соседний город". Алексий Зарицкий был опечален тем, что все исповедались, но не смогли причаститься, так как только начавшаяся святая Месса была прервана внезапным появлением милиции, а Мария Шнайдер утешала его: "Все верующие с глубокой верой и благоговением совершат духовное причастие, а вы, будем надеяться, еще вернетесь, чтобы уделить нам Святое Причастие".

Когда стемнело, стали готовить побег. Мария Шнайдер оставила своих двоих детей (маленького мальчика двух лет и девочку шести месяцев) у матери и позвала Пульхерию Кох (тетю своего мужа). Вдвоем они повели отца Алексия через лес, пробежав двенадцать километров по снегу при 30-градусном морозе. В конце концов, они вышли к маленькой станции, купили билет для священника и сели втроем в зале ожидания, так как до прибытия поезда оставался еще час. Неожиданно дверь открылась, и вошел милиционер, который направился прямо к отцу Алексию. Он остановился перед священником и спросил: "Куда едете?" От испуга тот не нашелся, что отвечать. Он боялся не за себя, а за жизнь и судьбу молодой матери Марии Шнайдер. "Это наш друг, и мы его провожаем. Вот его билет",- сказала вдруг молодая женщина, протягивая милиционеру проездной документ. Блюститель порядка, взглянув на билет, посоветовал священнику: "Только, пожалуйста, не садитесь в последний вагон. Его отцепят от поезда на следующей станции. Счастливого пути!" Затем милиционер сразу же удалился, а отец Алексий посмотрел на Марию Шнайдер и сказал: "Бог послал нам ангела! Я не забуду того, что вы сделали для меня. Даст Бог, я вернусь и уделю всем вам Святое Причастие, и на каждой Мессе я буду молиться о вас и ваших детях".

Отец Алексий вернулся в Краснокамск лишь год спустя. На этот раз он смог отслужить святую Мессу и причастить верных. А Мария Шнайдер попросила его об одном одолжении: "Отец, не могли бы вы оставить мне одну пресуществленную гостию? Моя мать тяжело больна и хочет принять Святое Причастие перед смертью". Отец Алексий оставил одну пресуществленную гостию при одном условии: относиться к ней с как можно большим благоговением. Мария Шнайдер обещала выполнить это условие. Ее мать причастилась еще до переезда семьи в Киргизстан. Мария при этом надела новые белые перчатки и подала больной Святое Причастие пинцетом. Затем она сожгла конверт, в котором хранилась гостия.

* * *

Итак, семьи Марии Шнайдер и Пульхерии Кох переехали в Киргизстан. В 1962 году отец Алексий тайно приехал туда, отыскал двух женщин в городе Токмак и отслужил святую Мессу в домах обеих. Из благодарности к Пульхерии, этой пожилой женщине, помогшей ему бежать посреди тьмы и зимнего холода с Урала, отец Алексий оставил ей одну пресуществленную гостию. При этом он дал ей очень подробные инструкции: "Я оставляю вам пресуществленную гостию. Совершайте в течение девяти месяцев почитание во славу Святейшего Сердца Иисуса. Каждую первую пятницу месяца выставляйте в своем доме Святые Дары, приглашая на поклонение только тех лиц, которым вы можете абсолютно доверять, и все должно происходить в большой тайне. Когда пройдет девять месяцев, можете причаститься, но делайте это с большим благоговением!" Так все потом и было. В течение девяти месяцев в городе Токмак тайно проводилось евхаристическое поклонение. И среди принимавших в нем участие истинно евхаристических женщин была и Мария Шнайдер. На коленях стояли они перед маленькой гостией, горячо желая принять Святое Причастие. Но гостия была лишь одна, и поэтому отец Алексий решил, что по истечении девяти месяцев только Пульхерия может вкусить Святое Причастие, а прочие должны причащаться духовно. Но ценность этих духовных причастий была высока, так как они наделяли евхаристических женщин способностью передавать своим детям, так сказать, вливать в них с молоком матери глубокую веру и огромную любовь к Евхаристии.

Решение оставить маленькую пресуществленную гостию Пульхерии Кох в городе Токмак в Киргизии стало последним пастырским делом блаженного Алексия Зарицкого. Сразу же после возвращения в Караганду из миссионерской поездки в апреле 1962 года он был арестован службами госбезопасности и заключен в исправительно-трудовой лагерь Долинка под Карагандой. После многих издевательств и унижений 30 октября 1963 года отец Алексий обрел венец мученичества "ex aerumnis carceris" ("вследствие тюремных мучений"). В этот день во всех католических церквах Казахстана и России совершается литургия его памяти; Украинская Греко-Католическая Церковь торжественно воздает ему честь вместе с другими своими мучениками 27 июня. Это был евхаристический святой, сумевший воспитать евхаристических женщин. Они были как цветы, расцветшие во тьме и пустыне подполья и вселявшие в Церковь подлинную жизнь.

* * *

Третьим примером евхаристической женщины была Анна Штанг, депортированная в Казахстан поволжская немка. Жизнь этой святой матери и бабушки была полна невероятных страданий, постоянных лишений и жертв. И все же это был человек большой веры, надежды и духовной радости. Еще юной девочкой она хотела посвятить свою жизнь Богу. Коммунистические гонения и депортация усеяли ее жизненный путь терниями. В своих воспоминаниях Анна Штанг пишет: "Они забрали у нас священников. В ближайшем селе церковь еще была открыта, но священника там, к несчастью, больше не было, больше не было Святых Даров. Без священников, без Святых Даров церковь была такой холодной. Я не могла сдержать горьких слез".

С тех пор Анна ежедневно приносила Богу жертвы со следующей молитвой: "Господи, дай нам снова священника, дай нам Святое Причастие! Я все охотно вынесу из любви к Тебе, о Пресвятое Сердце Иисуса!" В этих далеких степях Восточного Казахстана она каждое воскресенье тайно собирала на молитву женщин у себя дома. Участницы этих собраний часто со слезами молились: "Мария, наша пресвятая и прелюбимая Матерь, взгляни на наше бедствие. Дай нам снова священников, учителей и пастырей!"

С 1965 года у Анны Штанг появилась возможность раз в год ездить в Киргизстан, где в ссылке жил один католический священник (ей приходилось преодолевать расстояние в более чем 1000 км). В отдаленных селах Восточного Казахстана немцы-католики уже более 20 лет не видели священника. Анна вспоминает: "Приехав во Фрунзе (нынешний Бишкек), я нашла священника. Войдя к нему в дом, увидела дарохранительницу. Я и представить себе не могла, что еще раз в своей жизни увижу дарохранительницу и евхаристического Господа. Упав на колени, начала плакать. Затем я подошла к дарохранительнице и поцеловала ее". Перед отъездом Анны в Казахстан священник дал ей дароносицу с пресуществленными гостиями. Когда верующие впервые собрались перед Святыми Дарами, женщина сказала им: "У нас большая радость и невообразимое счастье: с нами евхаристический Господь, и мы можем причаститься Его". Присутствующие возразили: "Мы не можем принять Причастие, потому что уже столько лет не исповедовались". Но, в конце концов, посовещавшись, верующие пришли к следующему решению: "Времена нынче тяжелые, и, поскольку Святые Дары были привезены к нам более чем за 1000 км, Бог будет милостив к нам. Духовно предстанем в исповедальне перед священником и совершим истинное сокрушение, и пусть каждый из нас возложит на себя епитимью". Так все и поступили, а затем на коленях со слезами на глазах приняли Святое Причастие. То были одновременно слезы покаяния и радости! На протяжении 30 лет Анна Штанг собирала верующих на молитву, учила детей и взрослых катехизису, готовила молодых к таинству брака, проводила похоронные обряды и, прежде всего, уделяла Святое Причастие. Всякий раз, причащая верующих, она делала это с горящим сердцем и благоговейным трепетом. То была женщина с истинно священнической душой, евхаристическая женщина!

Cum amore ac timore
(С любовью и трепетом)

Некоторые историко-литургические замечания касательно Святого Причастия

I

Великий Папа Иоанн Павел II в своей последней энциклике, озаглавленной "Ecclesia de Eucharistia", оставил Церкви пламенное наставление, звучащее как подлинное завещание:

"Мы должны со всем тщанием следить затем, чтобы не умалить ни одного измерения или требования Евхаристии. Так мы доказываем, что по истине осознаем величие этого дара... Не стоит бояться переусердствовать в заботе об этой Тайне!" (п. 61).

Сознание величия евхаристической тайны особенно ярко проявляется в том, как уделяется и принимается Тело Христово. Со всей очевидностью оно выражается в обряде причащения, венчающем собой евхаристическую жертву. Для верующего он является кульминацией личностной встречи и единения со Христом, реально и сущностно присутствующим под смиренным покровом евхаристических Даров. Этот момент евхаристической литургии обладает поистине исключительной значимостью, предъявляющей особые пастырские требования также и к обрядовой стороне жеста.

II

Сознавая величие и значение момента святого причащения, Церковь в течение всей своей 2000-летней истории пыталась найти такую форму обряда, которая наиболее совершенно выражала бы о ее вере, любви и благоговении. Одним из проявлений данного стремления стало и то, что в ходе своего органичного развития Церковь, начиная, как минимум, с VI века, стала вводить в употребление уделение святых евхаристических даров непосредственно в уста. Об этом свидетельствуют биография Папы Григория Великого (590-604 гг.)¹ и одно указание того же Папы². Кордовский синод 839 года осудил секту так называемых "касианцев" за их отказ принимать Святое Причастие непосредственно в уста³. В последствии, Руенский синод 878 года закрепил действующую норму, согласно которой Тело Господне уделялось на язык, и грозил священникам лишением сана в случае уделения Святого Причастия мирянам на руку⁴.

На Западе падение ниц и преклонение колен перед принятием Тела Господня непосредственно в уста вошло в обиход в монашеской среде уже начиная с VI века (например, в монастырях святого Колумбана)⁵. Позднее (в X-XI веках) этот обычай все более распространялся⁶.

Итак, к концу патристической эпохи практика причащения непосредственно в уста была уже широко распространена и почти общепринята. Подобный ход органичного развития может рассматриваться как результат духовности и евхаристического благочестия того времени. Действительно, сохранилось немалое число наставлений отцов Церкви, в которых они призывают к как можно большему благоговению перед евхаристическим Телом Господним и заботе о нем, особенно когда речь заходит о крошках пресуществленного Хлеба. Когда античное христианство начало понимать, что условия не позволяют уже гарантировать соблюдение требований должного почтения к священнейшему евхаристическому хлебу, Церковь как на Западе, так и на Востоке, с поразительным единодушием и почти инстинктивно ощутила необходимость уделения Святое Причастия мирянам только в уста. Известный литургист И.А. Юнгманн поясняет, что уделение Святого Причастия непосредственно в уста устраняет различные проблемы, связанные с заботой о чистоте рук верующих и, что еще более серьезно, о том, чтобы не была утеряна ни одна частичка пресуществленного хлеба, а также необходимостью мыть руки после принятия таинства. Плат для причащения, а позднее патена станут выражением все возрастающей заботы о евхаристических Дарах⁷.

Такому ходу развития способствовало также все большее углубление веры в реальное присутствие, которая на Западе, например, выражается в практике поклонения торжественно выставленным Святым Дарам.

III

Евхаристическое Тело и Кровь - высочайший дар, оставленный Христом Своей невесте Церкви. В энциклике "Ecclesia de Eucharistia" Папа Иоанн Павел II говорит о "благоговейном изумлении перед несоизмеримым даром Евхаристии" (п. 48), которое должно выражаться и внешне:

"В свете столь возвышенного смысла тайны становится понятным, почему вера Церкви в евхаристическую тайну выражалась не только в настойчивых требованиях внутреннего преклонения, но и в целой череде внешних его выражений" (там же, п. 49).

Следовательно, наиболее соответствует этому дару расположение приятия, расположение смирения сотника, расположение питаемого, т. е. расположение ребенка. Данное расположение нашло свое отражение и в знаменитых словах одного евхаристического гимна: "Хлеб ангельский стал человеческим... О, дело дивное, вкушает Господа бедный и смиренный раб"⁸.

Слово Христово, призывающее нас принять Царствие Божие подобно ребенку (ср. Лк 18, 17), может найти свое весьма знаменательное и прекрасное отражение и в принятии евхаристического Хлеба непосредственно в уста и на коленях. Этот обряд в уместной и довольно удачной форме передает внутреннее расположение ребенка, позволяющего кормить себя, в сочетании со смирением сотника и благоговейным изумлением.

Папа Иоанн Павел II подчеркивал необходимость внешнего выражения благоговения перед евхаристическим Хлебом:

"Хотя логика "пира" и располагает к доверительным отношениям, Церковь все же никогда не поддавалась искушению низвести до банального эту "близость" с Женихом и забыть, что Он, одновременно, является и ее Господом... Евхаристический пир - поистине "священный" пир, в котором под простотой знаков скрывается бездна святости Божьей... Преломляемый на наших алтарях... Хлеб - это Хлеб ангельский, который можно вкушать лишь со смирением евангельского сотника"⁹.

Расположение ребенка является наиболее верным и глубоким расположением христианина перед лицом своего Искупителя, питающего его Своим Телом и Кровью, как волнующе говорил об этом Климент Александрийский:

"Логос - все для ребенка: отец, мать, воспитатель, кормилец. "Ядите, - говорит Он, - Мою Плоть и пейте Мою Кровь"... О, невероятная тайна!"¹⁰.

Можно предположить, что Христос на Тайной вечере подал хлеб прямо в уста всем апостолам, а не только Иуде Искариоту (ср. Ин 13, 26-27). Действительно, на Ближнем Востоке во времена Иисуса существовала и существует по сей день следующий обычай: хозяин дома кормит своих гостей, собственными руками вкладывая им в рот символический кусочек пищи.

Другое библейское соображение основано на повествовании о призвании пророка Иезекииля. Иезекииль принял Слово Божие символически прямо в рот: "Открой уста твои и съешь, что Я дам тебе. И увидел я, и вот, рука простерта ко мне, и вот, в ней книжный свиток... Тогда я открыл уста мои, и Он Дал мне съесть этот свиток... И я съел, и было в устах моих сладко, как мед" (Иез 2, 8-9; 3, 2-3).

В Святом Причастии мы принимаем Слово, ставшее плотью, ставшее пищей для нас, малых, для нас, детей. Поэтому, приступая к Святому Причастию, мы можем вспомнить историю призвания пророка Иезекииля или слова Псалма 81(80), 11, содержащегося в литургии часов торжества Тела и Крови Христовой: "открой уста твои, и Я наполню их" ("dilate os tuum, et implebo illud").

Христос поистине Христос питает нас Своими Телом и Кровью, и отцы Церкви сравнивали причащение с кормлением материнской грудью, как трогательно выразил это святой Иоанн Златоуст:

"Посредством этой евхаристической тайны Христос соединяется с каждым верным и рожденных Собой Сам же питает, не доверяя их никому иному. Неужели не видели вы, с каким желанием новорожденные тянут свои губы к материнской груди? Так давайте ж и мы с таким же запалом будем приступать к этой священной трапезе и к груди этого духовного пития, и даже не таким же, а с еще большим запалом, нежели у младенцев"¹¹.

Когда взрослый человек склоняет колени и открывает свои уста, чтобы дать накормить себя, как маленького ребенка, этот жест прекрасно и впечатляюще перекликается с увещеваниями отцов Церкви относительно поведения в момент причащения: "cum amore ac timore!" ("с любовью и трепетом")¹².

Наиболее типичным выражением поклонения является библейский жест преклонения колен, и именно в этом качестве его усвоили и совершали первые христиане. Для Тертуллиана, жившего на рубеже II-III веков, высочайшей формой молитвы было поклонение Богу, которое должно было выражаться, помимо всего прочего, и в преклонении колен:

"Молятся все ангелы, молится всякое творение, молится скот и звери и преклоняют колени"¹³.

Святой Августин говорил, что мы согрешаем, не преклоняясь перед евхаристическим Телом Господним, когда Его принимаем:

"Никто да не вкушает Плоти сей, прежде не поклонившись ей. Не поклоняясь, мы согрешаем"¹⁴.

В древнем чине причащения из литургической традиции Коптской Церкви предписывалось:

"Все да падут ниц, большие и малые, и так да начнется причащение"¹⁵.

Согласно "Тайноводственным поучениям", приписываемым святому Кириллу Иерусалимскому, верному следует приступать к Святому Причастию с выражениями поклонения и почтения:

"Не протягивай руки, а приближайся с поклонением и почитанием (τρ?πω προσκυν?σεως κα? σεβ?σματος) к чаше Крови Христовой"¹⁶.

Святой Иоанн Златоуст призывает приступающих к евхаристическому Телу Господню подражать волхвов с Востока духом и жестами поклонения:

"Да приступаем к Нему с пламенем и горячей любовью. Этому Телу поклонялись еще волхвы, хотя оно и лежало в яслях. И вот, те мужи, не зная религии и будучи варварами, поклонялись Господу с великим страхом и трепетом. Так давайте ж и мы, граждане неба, попытаемся хотя бы подражать этим варварам! Ты в отличие от тех волхвов, не просто видишь это Тело, но испытал всю его силу и всю его спасительное могущество. Пришпорим же самих себя, вострепещем и явим благочестие, большее благочестия волхвов"¹⁷.

Уже в VI веке в греческих и восточных сирийских Церквах предписывалось троекратное падение ниц перед причащением¹⁸.

О тесной взаимосвязи между поклонением и причащением проникновенно говорил кардинал Й. Ратцингер: "Вкушение (Евхаристии) - это духовное событие, вовлекающее все человеческое естество. "Вкушать" ее значит поклоняться ей. Поэтому поклонение... не просто сопутствует причащению: причащение достигает своей глубины лишь тогда, если оно поддерживается и охватывается поклонением"¹⁹. Итак, перед смирением Христа и Его любовью, изливаемой на нас в евхаристических Дарах, нельзя не преклонить колен. Кардинал Й. Ратцингер также замечает: "Преклонение колен в присутствии живого Бога непременно"²⁰. В Откровении, книге небесной литургии, падение ниц 24 старцев перед Агнцем мог быть образцом и критерием²¹того, как земная Церковь должна обходиться с Агнцем Божьим, когда верующие приступают и прикасаются к Нему, сокрытому в евхаристических Дарах.

Литургические предписания Церкви не требуют выражения поклонения от тех, кто причащается на коленях, поскольку сама эта поза уже выражает поклонение. Напротив, те, кто причащаются стоя, должны сначала выразить свое почтение, поклонение²².

Мария, Матерь Господня, являет собой образец внутреннего расположения и внешнего поведения, с которым следует принимать Тело Христово. В момент воплощения Сына Божьего она проявила величайшее приятие и смирение: "Се, раба". Наиболее соответствует подобному внутреннему расположению внешнее преклонение колен (которое нередко встречается в иконографии благовещения). Пример любящего поклонения Приснодевы Марии "должен вдохновлять каждое наше евхаристическое причащение", - подчеркивает Папа Иоанн Павел II²³. Причащение евхаристического Тела Господня несомненно, является для верующего самой подходящей в этой земной жизни возможностью для выражения своего внутреннего расположения, "погружаясь в поклонение и безмерную любовь"²⁴.

Примерно о том же говорил и блаженный Папа Иоанн ХХIII: "Блаженный Эймард писал, что, следуя за Христом, никогда нельзя покидать Марию, а ее прекрасный титул Приснодевы святого Таинства

повергает всех нас, как детей, подражающих примеру их доброй матери, на колени перед великой тайной любви ее благословенного Сына Иисуса"²⁵.

Форма уделения Причастия, важность которой порой недооценивается, в действительности, имеет большое значение и влияет на веру и благочестие верных, отражая веру, любовь и благоговение, которыми Церковь окружает своего божественным Жениха и Господа, сокрытого под смиренным видом хлеба и вина.

Сознание реального присутствия под смиренным видом евхаристических Даров всего величия Христа, Царя небес, пред которым простираются ниц в поклонении все ангелы, было чрезвычайно живо в эпоху отцов Церкви. Среди множества свидетельств тому достаточно привести волнующее увещевание святого Иоанна Златоуста:

"Уже здесь эта тайна превращает для тебя землю в небеса. Итак, открой врата небес, и не только небес, но неба небес, и смотри: теперь ты можешь убедиться в истинности того, что сказано было тебе. Как в царском дворце роскошнее всего бывают убраны не стены и золотая кровля, но тело царя, восседающего на троне, так и с телом Царя небесного. А ты это Тело можешь видеть сейчас, на земле. Ведь я показываю тебе не ангела, не архангела, не небеса и не небо небес, а Самого Господа"²⁶.

IV

Отцы Церкви проявляют живую обеспокоенность тем, чтобы не была утеряна ни одна мельчайшая частичка евхаристического хлеба, о чем весьма выразительно свидетельствует увещевание святого Кирилла Иерусалимского:

"Бдительно наблюдай за тем, чтобы не потерять ничего от Тела Господа. Если ты позволишь чему-то упасть, то воспринимай это так, как если бы ты отнял один из членов собственного тела. Скажи мне, прошу тебя, если бы кто-то дал тебе крупицы золота, неужели ты не берег бы их с величайшей осторожностью и осмотрительностью, чтобы не потерять ничего? Так разве не должен ты с еще большей осторожностью и внимательностью печься о том, чтобы ничего, ни одна крошка Тела Господня не упала наземь, потому что она намного ценнее золота или всех драгоценных камней?"²⁷.

Уже Тертуллиан свидетельствует о тревоге и трепетной заботе Церкви (II-III веков) о том, чтобы не была утеряна ни одна частичка:

"Мы мучительно тревожимся о том, чтобы ничего из чаши или от хлеба не упало на землю"²⁸.

Исключительная забота и почитание, которыми окружались частицы евхаристического хлеба, были характерным явлением для христианских общин III века, известных Оригену:

"Вы, неизменно присутствующие при божественных тайнах и принимающие Тело Господне, знаете, с каким тщанием и благоговением вы должны следить за тем, чтобы ни одна частичка не упала наземь и не потерялось ничего от пресуществленного Дара"²⁹.

Падение евхаристической частицы на землю святой Иероним рассматривал как грозное происшествие, влекущее за собой духовную опасность:

"Когда мы приступаем для причащения Тела Христа, верный поймет, то падение наземь пусть даже одной частицы - большая угроза для нас"³⁰.

В литургической традиции Коптской Церкви можно найти следующее предостережение:

"Нет никакого различия между большими или меньшими частицами Евхаристии, пусть даже самыми малыми, недоступными восприятию зрения; они заслуживают того же почитания и обладают тем же достоинством, что и весь хлеб целиком"³¹.

В некоторых восточных Литургиях пресуществленный хлеб именуют "жемчужиной" ("margarita"). Так в "Collectiones сапоnum copticae" говорится: "Упаси Бог, чтобы хотя бы одна из жемчужин или пресуществленных частиц пристала к пальцам или упала наземь!"³².

В традиции Сирийской Церкви пресуществленный Хлеб сравнивается с пламенем Духа Святого. Живо было сознание веры в присутствие Христа даже в мельчайших его частичках, что подтверждает святой Ефрем:

"Иисус преисполнил хлеб Самим Собой и Духом и назвал его Своим живым Телом. То, что я дал вам сейчас, не почитайте хлебом, и не растопчите ни единой крошки ногами. Мельчайшая частичка этого хлеба может освятить миллионы людей и дать жизнь всем, кто вкушает его"³³.

Исключительная бдительность, с которой Церковь первых веков заботилась о том, чтобы не потерять ни единой частички евхаристического хлеба, наблюдалась повсеместно: Рим (ср. св. Ипполит, "Traditio apostolica", 32), Северная Африка (cp. Тертуллиан, "De corona", 3, 4), Галлия (ср. св. Кесарий Арлезский, проповедь 78, 2), Египет (ср. Ориген, "In Exodum hom.", 13, 3), Антиохия и Константинополь (ср. св. Иоанн Златоуст, "Ecloga quod поп indige accedendum sit ad divina mysteria"), Палестина (ср. св. Иероним, "In ps." 147, 14), Сирия (ср. св. Ефрем, "In hebd. Sanctam", проповедь 4, 4).

В то время, когда Святое Причастие уделялось только в уста, и при этом к тому же использовалась патена для причащения, Папа Пий XI повелел обнародовать следующее увещевание: "При отправлении таинства Евхаристии надлежит с особым усердием следить за тем, чтобы не утерять ни единой частицы пресуществленных гостий, так как в каждой из этих частиц присутствует все Тело Христово. Поэтому должно проявлять величайшую заботу о том, чтобы частицы не отделялись слишком легко от гости и не падали наземь, где они - о, ужасная мысль - могут смешаться с грязью и быть попраны ногами"³⁴.

В отношении столь важной составляющей жизни Церкви, которой является сакраментальное причащение Тела Христова, необходимо проявлять соответствующую заботу, бдительность и внимательность. Великий Папа Иоанн Павел II, говоря о принятии Святого Причастия, констатировал "предосудительный недостаток благоговения перед евхаристическими дарами, недостаток, которым обременены... и пастыри Церкви, менее, возможно, заботящиеся об отношении верующих к Евхаристии"³⁵. Поэтому, как призывал св. Фома Аквинский³⁶, необходимо учитывать особые обстоятельства и исторические условия, в которых живут причащающиеся, чтобы не допустить ничего, что могло бы пригасить благоговение перед этим таинством. У любого таинства есть два неотделимых друг от друга аспекта: поклонение Богу и спасение человека³⁷. Поэтому форма обряда должна обеспечивать, насколько только это возможно, почтение к Евхаристии и подчеркивать ее священный характер.

Именно об этом аспекте единства внутреннего расположения и его проявления во внешних жестах говорит в столь волнующих и пламенных выражениях блаженный Колумба Мармион в следующей молитве, обращенной к евхаристическому Иисусу:

"Господи Иисусе, ради любви к нам, ради того, чтобы привлечь нас к Себе, стать нашей пищей, Ты скрываешь Свое величие. Но, чем глубже Ты скрываешь Свою божественность, тем пламеннее мы жаждем поклоняться Тебе, тем пламеннее мы жаждем пасть на колени к Твоим стопам с благоговением и любовью"³⁸.

Блаженный Колумба Мармион разъясняет необходимость внешнего почитания евхаристических даров, исходя из молитвы Церкви: "Господи, удостой нас благодати почитать святые тайны Твоего Тела и Твоей Крови". Зачем почитать? Затем, что Христос - это Бог, затем, что Святые Дары - священная и божественная реальность. Скрывающийся в Евхаристии - это Тот, Кто с Отцом и Святым Духом есть Бытие бесконечное, всемогущее:

"О, Христе Иисусе, реально присутствующий, простираюсь у стоп Твоих, потому что Тебе воздается всякое поклонения в таинстве, которое Ты пожелал нам оставить накануне Своих страданий во знамение преизбытка Твоей любви!"³⁹.

V

В древней Церкви мужчины, прежде чем причаститься пресуществленного хлеба, должны были вымыть ладони рук⁴⁰. Кроме того, верный глубоко преклонялся, принимая Тело Господне устами прямо с ладони правой, а не левой руки⁴¹. Ладонь служила, так сказать, патеной или корпоралом (особенно в случае женщин). Так святой Кесарий Арлезский (470-542 гг.) в одной из своих проповедей говорит:

"Все мужчины, желающие причаститься, должны омыть руки. И все женщины должны держать льняной плат, на который примут Тело Господне"⁴².

Обычно после причащения ладони очищались или омывались так же, как это по сей день предписывается при причащении клиру византийского обряда.

Древняя Церковь бдительно следила затем, чтобы принятие Тела Господа в руку сопровождалось и внешними выражениями глубокого преклонения, как показывает следующий отрывок из проповеди Феодора Мопсуестийского:

"Всякий из нас да приступает, поклонением уплатив своеобразный долг и тем самым исповедав свою веру в то, что принимаемое есть Тело Царя. Так что, приняв Тело Христово в свои руки, поклоняйся Ему с великой и искренней любовью, созерцай Его неотрывно глазами, целуй Его"⁴³.

В древних канонах Халдейской Церкви даже предстоятелю запрещалось вкладывать евхаристический хлеб в собственный рот пальцами. Он должен был взять Тело Господне с ладони непосредственно своими устами. Обосновывалось же это тем, что речь идет не об обычной, а о небесной пище:

"Священнику надлежит причащаться частицы пресуществленного хлеба прямо с ладони своей руки. Не дозволяется вкладывать ее в уста рукой, но следует взять ее устами, так как это небесная пища"⁴⁴.

В халдейском и сиро-малабарском обрядах есть одна особенность, выражающая глубокое благоговение перед пресуществленным Хлебом: прежде чем священник во время евхаристической литургии коснется пальцами Тела Господня, eмy кадят руки. Кардинал Йозеф Ратцингер заметил: тот факт, что священник сам берет Тело Господне, не только отличает его от мирян, но и должно пробуждать в нем сознание того, что он находится перед лицом mysterium tremendum ("повергающей в трепет тайны") и действует от лица Христа⁴⁵. Тот факт, что смертный человек берет Тело Господне непосредственно в свои руки, требует, по святому Иоанну Златоусту, большой духовной зрелости:

"Священник непрестанно касается руками Бога. Какой чистоты, какого благочестия требуется от него! Так задумайся же на мгновение, какими должны быть те руки, что касающиеся чего-либо настолько святого!"⁴⁶.

В древней Сирийской Церкви обряд уделения Святого Причастия сравнивается с очищением пророка Исайи серафимом. В одной из своих проповедей святой Ефрем вкладывает в уста Христа следующие слова:

"Принесенный уголь освящает губы Исайи. Я же, Которого вам только что принесли под видом хлеба, освятил вас. Виденные пророком клещи, которыми уголь был взят с жертвенника, символизировали Меня в великом таинстве. Исайя видел Меня так же, как вы сейчас Меня видите, протягивающего правую руку и вкладывающего в ваши уста живой хлеб. Клещи - Моя десница. Я подменяю серафима. Уголь - мое Тело. Вы все - Исайя"⁴⁷.

Данный фрагмент позволяет заключить, что в Сирийской Церкви во времена святого Ефрема Святое Причастие уделялось прямо в уста. К такому выводу можно придти, и изучая так называемую Литургию святого Иакова, которая еще древнее, чем носит имя святого Иоанна Златоуста⁴⁸. В Литургии святого Иакова священник, прежде чем уделить Святое Причастие верным, произносит следующую молитву:

"Да благословит нас Господь и да удостоит незапятнанными руками взять горящий уголь и вложить его в уста верных"⁴⁹.

В западно-сирийском обряде священник произносит следующую молитвенную формулу:

"Умилостивляющий и животворящий уголь Тела и Крови Христа, нашего Бога подается верному в прощение оскорблений и отпущение грехов".

Нечто похожее мы находим и у святого Иоанна Дамаскина:

"Причастимся божественного угля, чтобы нас воспламенило и обожило причащение божественного огня. Исайя видел этот уголь. Однако уголь не просто дерево, но дерево, соединенное с огнем. Точно так же Хлеб причащения - не просто хлеб, но хлеб соединенный с божественностью"⁵⁰.

Оглядываясь на опыт первых веков, органичное углубление богословского понимания евхаристической тайны и последующее развитие обряда, право на принятие Святого Причастие в руку к концу патристической эпохи было оставлено лишь за особой группой, т. е. клиром, и данное положение по сей день сохраняется в восточных обрядах. Мирянам евхаристический хлеб (в восточных обрядах погруженный в пресуществленное Вино) стали уделять непосредственно в уста. В руку в восточных обрядах уделяется лишь непресуществленный хлеб, так называемый антидор⁵¹. Тем самым четко указывается также и на различие между евхаристическим и просто благословленным хлебом.

VI

Несколько лет назад кардинал Йозеф Ратцингер, говоря о причащении в некоторых регионах, с озабоченностью заявил следующее:

"Мы уже не восходим к величию события причащения, но низводим дар Господень до обыденности вольного расположения, до рутины"⁵².

Эти слова тогдашнего кардинала Йозефа Ратцингера звучат как эхо увещеваний отцов Церкви, посвященных причащению, в чем мы можем удостовериться благодаря, например, следующему высказыванию святого Иоанна Златоуста, евхаристического учителя:

"Задумайся только, какой святостью должен ты обладать, если ты получил знамения еще большие, нежели иудеи в Святая Святых? Ведь не херувимов ты принимаешь, чтобы они обитали в тебе, но Господа самих херувимов; не ковчег у тебя, не манна, не каменные скрижали и не жезл Аарона, а Тело и Кровь Господни, Дух вместо буквы, у тебя несказанный дар. Итак, чем большими знамениями и достойными почитания тайнами тебе оказана честь, тем в большей святости ты обязан отчитываться"⁵³.

Подлинно тесная связь, объединяющая в этой сфере античную (патристическую) эпоху с нынешней Церковью является благоговейное попечение о Теле Господнем в мельчайших его частичках⁵⁴.

В одном из последних наставлений для восточно-католических Церквей Святой Престол, говоря о способе уделения Причастия, особенно же о том обычае, что только священники касаются евхаристического Хлеба, сформулировал следующий принцип, который сам по себе имеет силу для всей Церкви: "Даже если при этом не принимаются во внимание иные, также законные правила и предполагается отказ от некоторого удобства, изменение принятого обычая повлекло бы за собой опасность неорганичного вторжения в подразумеваемые здесь духовные рамки"⁵⁵.

В той мере, в какой мы констатируем возникновение культуры, далекой от веры и более не признающей никого, перед кем следовало бы встать на колени, литургическое преклонение колен все более становится "жестом справедливым и даже внутренне необходимым", как отмечает кардинал Йозеф Ратцингер⁵⁶. Великий Папа Иоанн Павел II настаивал на том, что в условиях антисакральной культуры современности сегодняшняя Церковь должна ощущать особые обязательства перед священностью Евхаристии:

"Всегда нужно помнить об этом и, наверное, прежде всего в наше время, когда мы наблюдаем тенденцию к стиранию границ между "sacrum" (священным) и "profanum" (земным), всеохватывающую (по крайней мере, в некоторых регионах) наклонность к десакрализации всего и вся. В таких условиях на Церковь ложится особая обязанность отстаивать и подтверждать "sacrum" Евхаристии. В нашем плюралистическом и во многом сознательно обмирщенном обществе живая вера христианской общины обеспечивает право гражданства этому "sacrum""⁵⁷.

VII

Церковь самим обрядом свидетельствует о своей вере во Христа и поклоняется Ему, присутствующему в евхаристической Тайне и подаваемому в пищу верным⁵⁸. То, как мы обращаемся с евхаристическим Хлебом, имеет большое педагогическое значение. Обряд должен быть верным свидетельством того, во что верит Церковь. Обряд должен быть воспитателем в услужении вере (догме). Литургический жест и особенно то, как мы принимаем евхаристическое Тело Господне, то есть "Святая Святых", налагает на тело и душу поведение, соответствующее требованиям Духа.

Об этом говорит и раб Божий Кардинал Джон Генри Ньюмэн:

"Верить и никоим образом не проявлять почтения, панибратский культ на собственный вкус - это нечто аномальное и неизвестное даже для ложных верований, не говоря уже об истинных религиях. Культ, его формы, такие как коленопреклонение, снятие обуви молчание и тому подобное, всегда считались необходимыми для того, чтобы надлежащим образом приступить к Богу"⁵⁹.

Святой Иоанн Златоуст порицает священников и диаконов, уделяющих Святое Причастие недостойным этого из желания угодить людям и без должного попечения о таинстве:

"И если кто по незнанию приступает к причастию, воспрепятствуй ему, не бойся. Бойся Бога, не человека. Ведь если ты будешь бояться человека, он станет насмехаться над тобой; если же ты, напротив, боишься Бога, то будешь уважаем и людьми. Я скорее готов умереть, чем дать недостойному Кровь Господню; я скорее готов пролить свою кровь, чем ненадлежаще уделить досточтимую Кровь Господню"⁶⁰.

Святой Франциск Ассизский увещевает клириков, призывает их к особой бдительности и благоговению при уделении Святого Причастия:

"Есть такие..., кто уделяет ее (Евхаристию) бестолково... Разве не пробуждают в нас сожаления подобные святотатства, когда мы вспоминаем о том, что Господь всеблагой предает Себя в наши руки, и день ежедневно держим Его, принимая своими устами?! Или мы позабыли, что однажды сами впадем в Его руки?!"⁶¹.

Не следует забывать и не потерявшее своей актуальности увещевание "Римского катехизиса", в основе которого лежит наставление апостола Павла из 1 Кор 11, 27-30: "Среди всех святых тайн... нет ни одной, что могла бы сравниться с пресвятым таинством Евхаристии, и потому нет оскорбления, которое грозило бы нам более страшной карой Божьей, чем наносимое верными, без святости и благоговения обращающиеся с тем, что преисполнено всякой святости и скрывает в себе саму ее Первопричину и Первоисточник"⁶².

VIII

Церковь латинского обряда могла бы многому поучиться сегодня у восточных Церквей в том, что касается обращения с евхаристическим Христом при причащении. Вот лишь одно из многочисленных прекрасных свидетельств:

"Святой выходит на дискосе и в чаше, во славе и величии, сопровождаемый священниками и диаконами в великом крестном ходу. Тысячи ангелов и служителей огня Духа грядут пред Телом нашего Господа, славя Его"⁶³.

Отцы Церкви в том, что касается обращения со Христом при причащении, придерживались одной аксиомы: "cum amore ac timore!" ("с любовью и трепетом!"). Об этом свидетельствуют и такие волнующие слова святого Иоанна Златоуста, евхаристического учителя:

"С подобающим смирением выйдем навстречу Царю небес. И, принимая эту святую и непорочную гостию, облобызаем ее с пылким чувством и, объяв ее своим взором, воспламенимся разумом и душой, чтобы соединиться с ней не в суд и осуждение, но в святость и назидание ближнему"⁶⁴.

Восточные Церкви сохранили это внутреннее и, в равной степени, внешнее расположение и в нынешнюю эпоху вплоть до наших дней. В своем труде "Размышления о божественной литургии"⁶⁵ известный русский писатель Николай Гоголь так комментирует момент принятия Святого Причастия:

"Горя желанием Бога, сгорая любовным пламенем к Нему..., подступают к чаше приобщающиеся, и, преклоняя главу, повторяет всяк в себе сие исповедание Распятого... И, прочитав сие исповедание, уже не так, как к иерею, но как к самому огненному серафиму приступает каждый, готовясь раскрытыми устами принять с святыя лжицы тот огнепальный угль святого тела и крови Господа"⁶⁶.

Один современный святой Русской Православной Церкви, священник Иоанн Кронштадский (+1908), характеризует духовный и телесный аспект святого причащения следующим образом:

"Что если бы Ты, Господи Боже мой, Иисусе Христе, возблистал свет Божества Своего от пречистых Твоих Тайн, когда они почивают на св. престоле - на дискосе во время литургии, или в дарохранительнице, или в дароносице, когда иерей Твой несет их на персех своих, идя к больному или от него! От этого света поверглись бы в страхе на землю все встречающиеся или воззревшие на них из домов своих, ибо и ангелы от страха неприступной славы Твоей покрываются! А между тем как равнодушно иные обращаются с этими пренебесными Тайнами! Как иные равнодушно совершают страшное священнодействие св. Тайн!"⁶⁷.

В одном пояснении к божественной литургии, изданном недавно Русской Православной Церковью, мы находим следующее указание для верующих, желающих причаститься:

"Приготовившиеся к принятию Святых Тайн миряне, по возгласу дьякона, должны приступить к Чаше со страхом Божиим, ибо приступят к огню, попаляющему недостойных, с верою в Таинство и любовью ко Христу. Церковные правила требуют от приступающих, чтобы они приступали благоговейно, в глубоком смирении, чтобы каждый до земли поклонился Христу, истинно пребывающему в Святых Тайнах"⁶⁸.

Античное христианство и Отцы Церкви остро чувствовали значимость обрядовых жестов, потому что первое и непреходящее действие священного и литургического обряда состоит в том, чтобы отрешить и освободить человека от повседневности⁶⁹.

Подлинный дух евхаристического почитания отцов Церкви к концу эпохи античности органично привел по всей Церкви (Востока и Запада) к формированию соответствующих обрядовых форм причащения, когда Святое Причастие принималось в уста с предшествующим падением ниц (на Востоке) или преклонение колен (на Западе). Поучительно в этом смысле сравнение с процессом развития обряда причащения в протестантских общинах. У первых лютеран причастие принималось в уста и коленопреклоненно, так как Лютер не отвергал реального присутствия. Однако, Цвингли, Кальвин и их последователи, отрицавшие реальное присутствие, еще в XVI веке ввели причащение в руку и стоя:

"Причащаться стоя, двигаясь в очереди было обычным делом"⁷⁰.

Та же практика существовала в кальвинистских общинах Женевы:

"Причащаться стоя, двигаясь в очереди было обычным делом. Народ стоял перед алтарем и принимал Дары собственными руками"⁷¹.

Некоторые синоды кальвинистской Церкви в Голландии в XVI-XVII вв. ввели формальные запреты принимать причастие коленопреклоненно:

"В первое время народ преклонял колени во время молитвы и также коленопреклоненно причащался, но отдельные синоды запретили это, чтобы избежать всякого предположения, что хлеб может почитаться"⁷².

Итак, для сознания христиан второго тысячелетия (будь то католиков или протестантов) не было безразлично, причащаться ли стоя или коленопреклоненно. Некоторые епархиальные издания потридентского "Rituale romanum" ("Римского требника") еще отражали древний обычай подавать верным сразу же после причащения непресуществленное вино, чтобы ополоснуть рот. В этих случаях верующим предписывалось принимать вино не коленопреклоненно, а именно стоя⁷³.

Кроме того, следует принимать во внимание высокое воспитательное значение сакрального и благородного жеста. Обыденное поведение не может оказывать того же воспитательного воздействия, которое способствовало бы углублению чувства священного. Необходимо отдавать себе отчет в том, что современный человек как раз-таки мало способен на литургический и сакральный акт, как это пророчески отмечал Романо Гвардини в своей статье, написанной еще в 1965 году:

"Сегодняшний человек не способен на литургический акт. Для подобного действия недостаточно лишь обучения; необходимо воспитание и даже введение в таинство (инициация), которое по сути своей есть ничто иное, как упражнение в этом акте"⁷⁴.

Если всякое литургическое служение является священнодействием в высочайшем смысле этого слова (ср. "Sacrosanctum concilium", п.7), тогда таковым должен быть также и прежде всего обряд и акт принятия Святого Причастия, Святая Святых в высочайшем смысле этого слова. Папа Бенедикт XVI в посинодальном апостольском увещевании "Sacramentum caritatis" обращает особое внимание именно на сакральность причащения:

"Принимать Евхаристию означает погружаться в состояние поклонения Принимаемому" (п. 66).

Состояние поклонения Тому, Кто реально присутствует в скромном кусочке пресуществленного хлеба не только Своим Телом и Кровью, но и всем величием Своей божественности, находит свое наиболее естественное и очевидное выражение в библейском жесте поклонения на коленях или падения ниц. Святой Франциск Ассизский, издали завидев колокольню, опускался на колени и поклонялся присутствующему в святой Евхаристии Иисусу.

Так разве же и сегодня истине глубочайшей реальности пресуществленного хлеба не соответствовало бы такое поведение верного, при котором он, приступая к Причастию, простирался бы ниц и, раскрывая уста, как некогда пророк принимал Слово Божие (ср. Иез 2), позволял кормить себя как малое дитя (ведь причащение - это духовное кормление)? Так поступали поколения католиков во всех церквах почти на всем протяжении второго тысячелетия. Такое поведение было бы так же ярким знамением исповедания веры в действительное присутствие Бога среди Его верных. Если вошедший вдруг неверующий увидит подобный акт поклонения и духовной простоты, то, возможно, и он "падет ниц, поклонится Богу и скажет: "истинно с Вами Бог"" (1 Кор 14, 24-25). Так должна была бы выглядеть встреча верного с евхаристическим Христом в возвышенный и священный момент причащения.

Известного английского конвертита Фредерика Вильяма Фабера (1814-1863 гг.) подвигла к обращению трогательная сцена акта поклонения и веры в реальное присутствие Иисуса в Евхаристии, увиденная им в 1843 г. в Латеранской базилике. Для католика в этой сцене не было ничего необычного и из ряда вон выходящего, но Фаберу она запомнилась навсегда. Он сам рассказывает следующее:

"Мы все опустились вместе с Папой на колени. Никогда я не видел более волнующей сцены. Коленопреклоненные кардиналы и прелаты, коленопреклоненные солдаты, коленопреклоненная пестрая толпа; посреди сияния величественной церкви престарелый, одетый в белое Папа смиренно стоял на коленях перед величайшим и священнейшим Телом нашего Господа; и над всем этим царило глубочайшее молчание. Какое это было святое зрелище!"⁷⁵.

Заключение

Основываясь на двухтысячелетней истории благочестия и литургической традиции Вселенской Церкви Востока и Запада и, прежде всего, на анализе процесса органичного развития патристического наследия, можно сделать следующие выводы:

1. Органичное развитие евхаристического благочестия как плод благочестия отцов Церкви привело в итоге к тому, что уже в первом тысячелетии все Церкви как на Востоке, так и на Западе уделяли Святое Причастие верным прямо в уста. К началу второго тысячелетия на Западе дополнительно вошел в обиход глубоко библейский жест преклонения колен. В различных литургических традициях Востока момент принятия Тела Господня окружается величественными ритуалами и зачастую от верных требуется перед причащением простереться ниц.

2. Церковь предписывает употребление патены для причащения, чтобы избежать падения наземь пусть даже одной частички священной гостии (ср. "Общее руководство к римскому миссалу", п. 118; "Redemptionis sacramentum", п. 93) и омовение епископом рук после уделения причастия (ср. "Caeremoniale episcoporum", п. 166). При уделении же причастия в руку нередки случаи отделения частичек гостии, которые падают затем наземь или прилипают к пальцам причастников.

3. Святое причащение как встреча верного с божественной Личностью Искупителя по самой своей природе требует и внешних типично сакральных жестов, таких как коленопреклонение (утром пасхального воскресенья женщины поклонились воскресшему Господу, простершись перед ним на земле - ср. Мф 28, 9; так же поступили апостолы - ср. Лк 24, 52 - и вероятно, апостол Фома, взывавший при этом: "Господь мой и Бог мой!" - Ин 20, 28).

4. В позволении кормить себя, как малое дитя, при причащении непосредственно в уста наилучшим образом ритуально выражается дух восприимчивости и ощущения себя ребенком перед Христом, питающим и духовно "вскармливающим" нас. Взрослый же, напротив, собственными руками вкладывает себе пищу в рот.

5. Церковь предписывает, чтобы при совершении святой Мессы в момент пресуществления все верные опускались на колени. Так разве с литургической точки зрения не будет более адекватным, если и в момент святого причащения верный, и физически как нельзя ближе приступающий к Господу, Царю Царей, поприветствует своего Спасителя и примет Его коленопреклоненно?

6. Причащение Тела Господня в уста и на коленях могло бы служить зримым свидетельством веры Церкви в евхаристическую тайну, а также оказать оздоровительное и воспитательное воздействие на современную культуру, которой коленопреклонение и духовное детство являются совершенно чуждыми данностями.

7. Стремление зримо выразить величественнейшей Личности Христа свою любовь и почтение в момент святого причащения согласовалось бы с духом и образцом двухтысячелетней традиции Церкви: "cum amore ac timore" ("с любовью и трепетом" - девиз отцов Церкви I тысячелетия) и "quantum potes, tantum aude" ("насколько можешь, настолько дерзай" - девиз II тысячелетия).

В заключении хотелось бы привести волнующую молитву Анны Штанг - матери и бабушки, поволжской немки, депортированной сталинским режимом в Казахстан. Эта женщина со священнической душой хранила Святое Причастие и несла его в условиях коммунистических гонений рассеянным по безбрежным степям верным, при этом молясь:

"Там, где живет мой возлюбленный Иисус, где Он восседает в дарохранительнице, хочу я непрестанно стоять на коленях. Там я хочу непрерывно молиться. Иисус, люблю Тебя от всей глубины души. Любовь сокрытая, поклоняюсь Тебе. Любовь покинутая, поклоняюсь Тебе. Любовь презираемая, поклоняюсь Тебе. Любовь попранная, поклоняюсь Тебе. Любовь бесконечная, Любовь, умершая ради нас на кресте, поклоняюсь Тебе. Мой возлюбленный Господь и Спаситель, даруй мне всецело стать любовью, всецело стать искуплением за святейшее таинство в сердце Твоей нежнейшей Матери Марии. Аминь".

Дай Бог, чтобы пастыри Церкви смогли обновить Дом Божий, которым является Церковь, поставив во главу угла евхаристического Иисуса, дав Ему первое место и добиваясь того, чтобы и в момент святого причащения Ему воздавались знаки почтения и поклонения. "Церковь должна исправляться, исходя из Евхаристии!" ("Ecclesia ab Eucharistia emendanda est!") Священная гостия - это не что-то, а Кто-то. "Он здесь!", - так резюмировал евхаристическую тайну святой арсский пастырь Иоанн Мария Вианней. Ведь речь здесь идет не о чем-то ином или о ком-то большем, а о Самом Господе: "Dominus est!" - "Это Господь!"

Атаназиус Шнайдер родился в 1961 г. в Киргизстане (Средняя Азия) в семье депортированных немцев. В 1973 г. эмигрировал в Германию. В 1990 г. принял священническое рукоположение. В 1997 г. защитил диссертацию по патристике при Augustinianum (Рим). С 1999 г. преподает в высшей духовной семинарии в Караганде (Казахстан). С 2006 г. - титулярный епископ Челеринский и епископ-помощник Карагандинской епархии.

¹ ср. "Vita s. Gregorii", PL 75, 103.

² В своём труде "Dialoghi", III (PL 77, 224), Папа Григорий Великий рассказывает о том, как Папа Агапит (535-536 гг.) уделял Святое Причастие в уста.

³ ср. Jungmann J.A., Missarum solemnia. Eine genetische Erklärung der römischen Messe, Wien, 1948 г., II, с. 463, сн. 52.

⁴ ср. "Mansi", X, 1199-1200.

⁵ ср. "Regula coenobialis", 9.

⁶ ср. Jungmann J.A., Missarum solemnia. Eine genetische Erklärung der römischen Messe, с. 456сл., с. 458, сн. 25.

⁷ там же, с. 463 сл.

⁸ "Panis angelicus fit panis hominum. О res mirabilis manducat Dominum servus pauper et humilis": гимн "Sacris solemniis" из часа чтений торжества Тела и Крови Господней.

⁹ Энциклика "Ecclesia de Eucharistia", п. 48.

¹⁰ "Paedagogus", I, 42, 3.

¹¹ "In Joan. hom.", 82, 5.

¹² ср. св. Киприан, "Ad Quirinum", III, 94; св. Василий Великий, "Regulae brevius tract.", 172 (PG 31, 1196); св. Иоанн Златоуст, "Hom. Nativ.", 7 (PG 49,360).

¹³ "De oratione", 29.

¹⁴ "Ennarr. in Ps.", 98, 9 (PL 37, 1264): "Nemo illam carnem manducat, nisi prius adoraverit ...peccemus non adorando".

¹⁵ "Collectiones canonum Copticae": Denzinger H., "Ritus Orientalium", Würzburg, 1863 г., т. I, c. 405: "Omnes prosternent se adorantes usque ad terram, parvi et magni incipientque distribuere Comunionem".

¹⁶ "Catech. Myst.", 5, 22.

¹⁷ "In 1 Cor. hom.", 24, 5.

¹⁸ cp. Jungmann J.A., Missarum solemnia. Eine genetische Erklärung der römischen Messe, с. 458, сн. 25.

¹⁹ "Introduzione allo spirito della liturgia", Cinisello Balsamo, 2001 г. 3, с. 86.

²⁰ там же,с. 164.

²¹ там же, с. 160.

²² ср. наставление "Eucharisticum mysterium", п. 34; наставление "Inaestimabile donum", п. 11.

²³ Энциклика "Ecclesia de Eucharistia", п. 55.

²⁴ там же, п. 62.

²⁵ La Madonna e Papa Giovanni, Catania, 1969 г., с. 60.

²⁶ "In I Соr. hom.", 24, 5.

²⁷ "Catech. myst.", 5, 21 (PG 33, 1125).

²⁸ "De corona", 3: "Calicis aut panis aliquid decuti in terram anxie patimur".

²⁹ "In Ex. hom.", 13, 3.

³⁰ "In Ps.", 147, 14.

³¹ "Nulla differentia est inter maiores aut minors Eucharistiae partes, etiam minutissimas, adeo ut oculorum acie animadverti non possint, quae eandem venerationem merentur eandemque proprsus dignitatem habent ac totum ipsum": Denzinger H., "Ritus Orientalium", т. I, c. 96 (заметки Фержа Алла Эльхмини от 1239 г.).

³² "Deus prohibeat, ne quid ex margaritis seu ex particulis consecratis adhaereat, aut in terram decidat": там же, т. I, с. 95.

³³ "Sermones in hebdomada sancta", 4, 4.

³⁴ Наставление священной Конгрегации богопочитания и дисциплины таинств от 26 марта 1929 г.: AAS 21 (1929) 635.

³⁵ Апостольское послание "Dominicae cenae" от 24 февраля 1980 г. п. 11: "Enchiridion vaticanum", 7, п. 213.

³⁶ ср. "Summa theol.", III, q. 80, a. 12c.

³⁷ ср. там же, III, q. 60, а. 5с, ad 3.

³⁸ Le Christ dans ses mystères, Paris, 1938 г., гл. XVIII, п. 4.

³⁹ ср. там же.

⁴⁰ ср. св. Афанасий, "Ep. heort.", 5; ср. также Jungmann, J.A., Missarum solemnia. Eine genetische Erklärung der römischen Messe, с. 461, сн. 43.

⁴¹ ср. св. Киприан, послание 58, 9; св. Кирилл Иерусалимский, "Cat. myst.", 5, св. Иоанн Златоуст; "In I Соr. hоm.", 25, 5; Феодор Мопсуестийский "Catech. hom.", 16, 27. При уделении Святого Причастия в руку, практикующемся в церквах римского обряда с 1968 года, евхаристический Хлеб принимается в левую руку, вместо правой, как предписывалось в древности. Более того, в соответствии с принятой сегодня формой причащения верующий сам берет Тело Господне, вложенное ему в руку, и затем вкладывает Его в уста.

⁴² Проповедь 227, 5 (PL 39, 2168).

⁴³ "Hom. catech.", 16, 27.

⁴⁴ Канон Иоанна Бар-Абгари: "Sacerdoti praecipit, ut palmis manuum particulam sumat, neve corporis particulam manu ori inferat, sed ore capiat, quia caelestis est cibus": Denzinger H., "Ritus Orientalium", т. I, c. 81.

⁴⁵ ср. "Kirche, Ökumene, Politik. Neue Versuche zur Ekklesiologie", Einsiedeln, 1987 г., с. 19.

⁴⁶ "De sacerdotio", VI, 4.

⁴⁷ "Sermones in hebdomada sancta", 4, 5.

⁴⁸ ср. Maldonado L., La Plegaria Eucaristica, Madrid, 1967 г., с. 422-440.

⁴⁹ По старославянскому изданию: "Божественная литургия святого апостола Иакова, брата Божия и перваго иерарха Иерусалима", Рим-Гроттаферрата, 1970 г., с. 91.

⁵⁰ "De fide orthod.", 4, 13.

⁵¹ ср. Felmy К. Ch., Customs and Practices Surrounding Holy Communion in the Eastern Orthodox Churches, в: Bread of Heaven. Customs and Practices Surrounding Holy Communion, под ред. Caspers Ch., Kampen, 1995 г., с. 41-59; ср. также Hanssens J.-M., Le cèrèmonial de la communion eucharistique dans les rites orientaux: Gregorianum, 41 (1961), с. 30-62.

⁵² Das Fest des Glaubens. Versuche zur Theologie des Gottesdienstes, Einsiedeln, 1981 г., с. 131.

⁵³ "Hom. in ps.", 133, 2: PG 55, 386.

⁵⁴ ср. Laise J.R., Comunion en la mano. Documentos e historia, San Luís, 1997 г., с. 68-69.

⁵⁵ Конгрегация по делам восточных Церквей, наставление Il Padre inestimabile о применении литургических предписаний "Кодекса канонов восточных Церквей" от 6 января 1996 г., п. 58.

⁵⁶ Das Fest des Glaubens. Versuche zur Theologie des Gottesdienstes, с. 190.

⁵⁷ Апостольское послание "Dominicae cenae", п. 8.

⁵⁸ ср. Конгрегация богопочитания и дисциплины таинств, наставление "Memoriale Domini": "Enchiridion vaticanum" III, п. 1273.

⁵⁹ Reverence in Worship, в: Parochial and Plain Sermons, San Francisco, 1998 г. ,т. 8, с. 1571.

⁶⁰ "Hom. 82, 6 in Ev. Joh." (PG 58, 746).

⁶¹ Lettera al clero: Gli scritti di S. Francesco d'Assisi, под ред. Esser К., Padova, 1995 г., с. 197.

⁶² "Quemadmodum ex omnibus mysteriis, quae nobis tamquam divinae gratiae certissima instrumenta Dominus Salvator noster commendavit, nullum est quod cum sanctissimo Eucharistiae sacramento comparari queat, ita etiam nulla gravior alicuius sceleris animadversio a Deo metuenda est, quam si rex omnis sanctitatis plena, vel potius quae ipsum sanctitatis auctorem et fortem continet, neque sancte neque religiose a fidelibus tractetur", в: "Catechismus Romanus", ч. II, гл. 4, под ред. Rodriguez P. Città dell Vaticano, 1989 г., с. 235.

⁶³ Spiegazione dei Misteri della Chiesa, приписывается Нарсаю Нисибийскому, цитируется в наставлении Il Padre inestimabile. Нарсай Нисибийский (399-502 гг.) - один из выдающихся богословов несторианской Церкви.

⁶⁴ "Hom. in Nativ.", 7 (PG 49, 361).

⁶⁵ Н.В. Гоголь, "Размышления о божественной литургии", Брюссель, 1976 г.

⁶⁶ там же, с. 32-33.

⁶⁷ Святой праведный Иоанн Кронштадтский, "Моя жизнь во Христе", Москва, 2006 г., с. 248, п. 444.

⁶⁸ Издательский совет Русской Православной Церкви недавно опубликовал пояснения к божественной литургии епископа Виссариона Нечаева (1828-1905) "Объяснение божественной литургии", Москва, 2006 г., с. 389.

⁶⁹ "Первое, каждый раз вновь испытываемое действие литургии состоит в том, что она отрешает от повседневного и освобождает": Romano Guardini, Vorschule des Betens, Einsiedeln, 1943 г., с. 260.

⁷⁰ ср. Luth J. R., Communion in the Churches of the Dutch Reformation to the Present Day, в: Bread of Heaven. Customs and Practices Surrounding Holy Communion, Kampen, 1995 г., с. 101.

⁷¹ там же.

⁷² там же, с. 108.

⁷³ ср. Heinz A., Liturgical Rules and Popular Religious Customs Surrounding Holy Communion between the Council of Trent and the Catholic Restoration in the 19<sup>th Century, в: Bread of Heaven. Customs and Practices Surrounding Holy Communion, с. 137-138.

⁷⁴ Статья опубликована в журнале Humanitas, 20 (1965), цитируется по Tagliaferri R., La "magia" del rito. Saggi sulla questione rituale e liturgica, Padova, 2006 г., с. 406.

⁷⁵ ср. Holböck F., Das Allerheiligste und die Heiligen, Stein a. R., 1986 г., с. 356.